— Если хочешь, — все-таки согласилась. — Только я не при параде.

Она скептически окинула взглядом мою спортивную кофту, джинсы и кроссовки.

— Не беда, найдем забегаловку без дресс-кода.

— Тогда хорошо. — Я натянула одну из своих вежливых улыбок. — Когда и где?

— Ах да… — Илона снова смерила меня взглядом, рентген она, что ли, изображает? — Я сегодня твою машинку у входа не заметила, ты пешком? — Я кивнула. — О, ну окей, приеду в шесть, заберу.

— Девчонки! — Андрей наконец дошел до нас (печенье на столе заставило его сделать круг, прежде чем подойти к нам). — Чего грустим? — Он тут же обнял нас обеих.

— Андрей! — Илона беспардонно отвесила ему оплеуху. — Мы не грустим, а разговариваем.

— Девчонки без парней всегда грустят, — безапелляционно выдал Князев.

— Балбес, — вынесла вердикт Илона, — ладно, с вами весело, да дел по горло. — Она высвободилась из ручищ Андрея и еще раз кивнула мне. — До вечера! — После чего неспешной походкой покинула помещение.

— О! — удивился Князев. — Куда это вы вечером? На потанцульки? Так можно я с вами?

Я была не расположена шутить.

— Илону спроси, — огрызнулась и тоже отошла от Андрея. Мне показалось, я слышала громкие голоса из кабинета Золотаревского.

Все остальные тоже потянулись по своим делам.

Подойдя ближе к выходу, японяла, что не ошиблась. А Леночка уже припала ухом к дверям кабинета.

— Нехорошо подслушивать, — укорила ее я.

— Тш-ш! — она поднесла палец к губам. — Молчание за молчание, помнишь?

Я скривилась.

— Помню.

— Ты лучше не умничай, а тоже послушай, — зашептала Леночка. — В первый раз слышу, чтобы старик орал на Кирилла.

— Орал? — изумилась я.

— А то.

Я плохо себе представляла «орущего» Владимира Петровича, а уж тем более на Кирилла.

— И что же Кирилл натворил?

— Ха. Да ничего. Пашет, как лошака на поле. Сама ж, наверно, заметила: еле живой ползает, ночами не спит, все на себя взвалил. Старик отчитывает, что так нельзя. А он говорит, что не хочет повторения истории с Артемом… Ты случайно не знаешь, кто такой Артем?

— Долгая история, — отмахнулась я, уж ее-то Леночка от меня не услышит.

Девчонка хмыкнула, но приставать не стала, опять начала прислушиваться.

— Нельзя все брать на себя, — взывал Золотаревский. — Да, я воспитывал тебя ответственным, но мне не нужна ломовая лошадь! Мне нужен живой человек! А ты себя загоняешь! Да на тебе лица нет! Я спрашивал, мне сказали, ты торчишь в Яслях сутками еще со вторника! Ну и что, что Миша с Верочкой подрались? Там что, кроме тебя, разобраться некому? Прекрати все взваливать на себя!

— Я был там, потому что мое присутствие было необходимо, — ответил Кирилл, его голос был напряжен. Чувствовалось, что он сам еле сдерживался, чтобы не начать разговаривать на повышенных тонах.

— Черта с два! — не унимался Владимир Петрович. — Мне необходимо твое присутствие, живого и здорового! На кого я все это оставлю после своей смерти? На тебя! Ты моя надежда, единственная надежда! Единственный человек, кому я доверяю, как себе. И не смей себя гробить! Ты не виноват в смерти Артема! Слышишь, не виноват! Это был несчастный случай, общий просчет, стечение обстоятельств.

Леночка выпучила глаза.

— В смерти? — ахнула она.

— Тш-ш, — теперь я шикнула на нее.

— Мой просчет, — процедил Кирилл.

Загремело. Видимо, Золотаревский что-то швырнул.

— Я отдаю себе отчет, — продолжал Кирилл, все еще не повышая голоса, но давалось ему это все сложнее. — Вы прекрасно знаете, что Ясли — моя юрисдикция уже много лет. Вы добрый дедушка Володя, который приносит подарки, вы видите счастливые лица, а я вижу кровь и слезы! — Я переоценила Кирилла, он сорвался, усталость давала о себе знать. — Вы прекрасно знаете, что такого, как в этом году, у нас еще не было! У нас всегда были старшие, которые уже привыкли ко всему, они могли помочь с маленькими. А сейчас старшему тринадцать, и он и то у нас второй месяц! У нас полсотни новеньких! И большая часть из них осиротела недавно! И им нужна помощь того, кто чувствует, как они. Я не хочу, чтобы умер кто-то еще! Вы правы, ситуация с Артемом тут ни при чем. Но сейчас речь о тех, кто еще жив!