Я вспомнила Кирилла. Ведь остановилась я только благодаря ему. Мне снова захотелось его поблагодарить. Владимир Петрович горд за меня, подумать только, и он понятия не имеет, что я на самом деле безвольная и слабая, а мое поведение не превратилось из приличного в разрушительное только благодаря его сыну.

Еще подумала о том, как Кирилл любил старика. И тогда поняла. Он помог мне, чтобы я не расстроила Золотаревского. Стало капельку грустно, но я попыталась отбросить от себя эти мысли. Мне ведь тоже почему-то очень не хотелось разочаровать этого человека.

— Не думаю, что мне удастся снова воспользовался таким способом самоконтроля, — призналась я. — Хотя мне бы очень этого хотелось, — и это была чистая правда.

Наверное, Владимир Петрович что-то заметил в моем печальном взгляде и хмыкнул, но комментировать не стал.

— Как тебе наш коллектив? — спросил он.

Как? Вопрос очень ёмкий, и от меня определенно не ждали односложного ответа. Как — хорошо. Или как — плохо. Или еще лучше: как — никак. Я вздохнула под пристальным взглядом Золотаревского, силясь подобрать нужные слова для развернутого ответа.

— Андрей очень милый, — выдала я самый вежливый вариант, при этом улыбнувшись. Да уж, этот здоровяк меня позабавил.

Владимир Петрович снова хмыкнул, затем поставил локоть на стол и подпер рукой подбородок.

— Андрей всегда нравится женщинам.

Я пожала плечами.

— Думаю, будь я мужчиной, он бы мне тоже понравился. Андрей забавный.

Теперь во взгляде Золотаревского появился интерес.

— То есть ты хочешь сказать, что он понравился тебе не как мужчина?

— О боже! — выдохнула я. — Конечно же, нет! Я видела его всего-ничего!

«Кирилла ты видела и того меньше, когда уже не могла отвести от него глаз», — злорадно напомнил Зверь.

«Заткнись!» — мысленно прорычала я.

«А чего молчать, если это правда?»

«Эта правда — только моя проблема, и я никого не собираюсь в нее посвящать».

«А что, поделилась бы со стариком своими симпатиями, глядишь, и подсобил бы с сыном».

«Заткнись!»

— Хм-хм, — вежливо покашлял Владимир Петрович, отвлекая меня от внутреннего диалога.

Я вскинула голову.

— Простите.

Ну надо же, раньше получалось общаться со Зверем незаметно, впервые меня подловили. Когда Зверь начинал рассуждать о моей симпатии к Кириллу, мне хотелось вытащить его из моей головы и задушить собственными руками.

— Расскажи мне об Огненном Звере, — попросил Владимир Петрович. — Я читал много литературы о нем, но ни одна из них не была написана носителем Зверя. Нина Акимова тоже не горела желанием делиться с нами своими ощущениями.

Я подозрительно прищурилась.

— Так зачем вы предложили мне эту так называемую работу: чтобы помочь мне или узнать побольше о Звере?

Улыбка Золотаревского превратилась в снисходительную. Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком.

— Буду с тобой честен…

— Премного благодарна, — не вежливо проворчала я, но он простил мне и это.

— Все люди, даже те, которые пытаются жить для других и помогать нуждающимся, ищут своей выгоды. Святых людей не бывает. И я вовсе не возомнил себя святым и бескорыстным и не пытаюсь произвести такое впечатление. Кто-то жаждет богатств, кто-то славы. У меня своя жажда — знания. Огненный Зверь — уникальное явление. У многих магов редкий дар, но он все же повторяется. Огненный Зверь один, он существует уже много веков, но о нем по-прежнему ничего не известно.

«Не то чтобы я скрывался», — скромно заметил Зверь. Рассуждение о его уникальности он воспринял как комплимент.

— Что вы хотите узнать?

— Для начала, как он с тобой общается? Мыслями, образами?