Нет уж.

– Я уже объяснил, почему так поступил, – холодно проговорил я.

Отец качнул головой.

– Желая помочь тем, кто помощи не заслуживал, ты нажил себе врага. Коллинз не забудет, что ты против него свидетельствовал. Да, такие, как он, кажутся неопасными, потому что слабые. Но он дождется момента, когда ты будешь уязвим, и ударит. Нельзя поворачиваться к змее спиной.

В кои-то веки я был с отцом согласен.

– Что ты предлагаешь? – спросил я.

– Ты ведь сказал правду про домогательства?

– Конечно.

– Тогда должны быть и другие жертвы. Я намекну кое-кому в министерстве, что в академию надобно прислать комиссию по этике. Де Шарль, понятно, захочет замять скандал. Но если выступит кто-то еще, то ему будет сподручнее уволить Коллинза, а не пытаться оправдать.

Я вскинул брови:

– Ты правда это сделаешь?

– Не ради этих девиц, которые, полагаю, сами вертели задом, – сухо ответил отец. – Я сделаю это ради тебя. Чтобы твои тылы были прикрыты.

– Но… – Я облизнул губы. – Что ты ждешь от меня взамен?

– Условие то же. Ты должен вернуться с практики с наилучшими результатами. И не среди вашей группы, а по сравнению со всеми прошлыми годами.

Так и подмывало спросить, зачем это отцу. Почему это было так важно? Но я уже знал, что он не ответит. А потому ограничился лишь кивком.

– Понял.

Мы выехали за город, направляясь к родовому особняку. Я хотел вернуться и поговорить с Одри, но понимал, что сейчас должен показать отцу, что готов провести выходные дома. Что меня в академии ничего не держит, кроме учебы.

Ощущение недосказанности, недоговоренности с Одри ощущалось неприятным осадком. Казалось, я чувствовал его даже на языке. Словно проглотил горсть пепла. Впрочем, может, это ощущение и не казалось. Может, оно осталось от духа, который снова взял контроль над моим телом.

Я невольно коснулся кончиками пальцев своих губ. На них оставался едва ощутимый вишневый привкус, но было не определить: от моего поцелуя или его? Что между ними произошло? Ее одежда не была порвана, как в прошлый раз. И если я прав, что она вызвала духа специально, значит, она его не боялась. О чем они говорили? И что важнее, о чем договорились?

Желание добраться до девчонки бушевало внутри пожаром, заставляя сердце биться чаще и все внутри гореть. Я хотел увидеть ее как никогда. Во-первых, убедиться, что с ней все в порядке и она остается в академии. А во-вторых… А во-вторых, ее срочно нужно было допросить. С пристрастием!

Занятый бурей в душе, я не заметил, как мы приехали. Магомобиль подкатил к крыльцу особняка, и к нам поспешил дворецкий. Впереди были ужин в кругу семьи и два долгих дня в неведении.

Два дня и две ночи без нее.

Полицейский объяснил, что моя дальнейшая судьба зависела от того, выдвинут ли против меня обвинения в краже и порче имущества. Но даже если это случится, то точно не раньше понедельника. А потому пока меня отпускали, но просили территорию академии не покидать, чему и так препятствовал браслет с «маячком».

На улице меня поймала взволнованная Лекси. Подруга накинулась с расспросами, что я делала на карнизе, как туда попал Марко, почему был пожар и что теперь будет.

Я чувствовала себя выжатой как лимон, а потому отвечала вяло и неохотно, что не мешало Лекси восторженно воскликнуть:

– Какой же Марко невероятный! Он спас тебя от падения, мы все видели.

Запоздало подумалось, что Лекси, выходит, стояла с остальными внизу. А впрочем, какая разница?

– Испытание я, как видишь, не прошла. – Я обреченно ссутулилась. – Так что мы с ним вряд ли будем общаться дальше.