По идее, Древо должно было остаться поблизости как возможность вернуться назад, но его почему-то не было. Я пыталась определить направление по солнцу, потом решила залезть повыше и осмотреться, но, поглощённая тревожными мыслями, проявила недостаточную осторожность – нечто зловеще чавкнуло, и через долю мгновения ногу сковала лютая боль.

Я взвыла на весь лес и тотчас упала, чтобы несколько раз безуспешно рвануться на свободу. Неужели это был гриб-людоед?! Нет, капкан, причём на большого зверя. И от ампутации конечности меня спасли только плотные штаны и сапог.

– Чёрт… блин… давай же! Ай, гадство…

Открыть эту штуковину голыми руками не получалось. Напряжённо вслушиваясь в звуки леса и вертя во все стороны головой, я попыталась найти достаточно прочную ветку, чтобы сделать рычаг, однако сучья ломались один за другим.

– Ладно, ничего. Придумаю что-то… другое. Если совсем не двигаться, то и почти не больно, да?

Но было больно, хотя в состоянии покоя эта боль оставалась терпима. Я вот только не знала, сколько смогу её выносить, ведь время обычно усиливало мучения. К тому же, всего через минуту в стороне показалось нечто жуткое, и мысль о прожорливых грибах ко мне вернулась.

Растение или существо неспешно топало по звериной тропе, покачиваясь из стороны в сторону. По форме оно и правда было как гриб: пухлая белая ножка, внизу разделённая надвое, широкая коричневая шляпка и даже большой лист на ней. Но размер был отнюдь не грибной – с меня ростом! К тому же, я явственно слышала, как оно чавкает…

Мне оставалось только замереть, сдерживая рвущиеся из груди хрипы. Я боялась даже моргнуть, наблюдая, как «гриб» перебирает толстыми ножками. Вот он остановился у какого-то дерева, потёрся о него, подумал… и пошёл дальше, постепенно удалившись куда-то вглубь чащи.

Не знаю, что именно это было, и что оно искало. У меня ещё долго оглушительно билось сердце, и покалывало от сильного пульса пальцы. Лес медленно окутали багровые сумерки, и я затаилась средь тёмных стволов. Неизвестно, что водилось в ярких, похожих на осенние, чащобах. Непонятно, что могло выползти или выскочить из сумрака. Мне было больно и жутко, и сердце грохотало в груди, как будто могло в любой миг выпасть наружу.

Так я сидела долгие часы, напряжённая и ожидающая худшего. Нога почти совсем утратила чувствительность, и я понимала, что спустя время отток крови сделает своё чёрное дело. Нет, я не была Ароном Ралстоном, который, чтобы спастись, отпилил себе руку перочинным ножиком. Да и пилить было нечем… Разве что отыскать действительно толстую палку, вот только капкан был тяжёлым и сдвинуть его у меня так и не получилось, хотя на эти рывки я потратила все оставшиеся силы.

Постепенно усталость начала одолевать меня, и веки то и дело смыкались. Можно ли было звать на помощь здесь, в неведомом лесу? На мой голос могли прийти дикие звери, да и с холма я не увидела близких городов… А если гриб вернётся, что он со мной сделает?

– Лучше бы разбилась, – пробормотала я, кусая губы. – Лучше бы замуж вышла… Нет, не лучше ни то, ни другое.  

Дышать стало тяжело, словно грудь тоже сдавило капканом, и у меня вырвался длинный стон. Я потянула ногу ещё раз, ударила кулаком по железным створкам, и принялась искать новые сучья, но вскоре просто отключилась в холодном гнезде из старых листьев.

А в себя пришла от приближающегося топота, который больше всего походил на лосиный. Луна зашла за тучи, далёкие оранжевые кристаллы не давали достаточно света, но я всё же увидела вдалеке чёрную фигуру – всадника на высоком коне, который ехал как раз в мою сторону.