«Боже, – подумал доктор Росси, – мальчишка настоящий чемпион».

«Черт, – подумал тренер, – пацан настоящий псих. Он же выдохнется».

Пробежали первый круг. Дэнни взглянул на отца и увидел то, чего никогда не надеялся увидеть: полную гордости улыбку.

– Семьдесят одна секунда! – крикнул тренер. – Слишком быстро, Росси! Слишком быстро!

– Отлично идешь, сынок! – крикнул доктор Росси.

Следующие четыреста метров Дэнни пролетел на крыльях отцовской похвалы.

Отметку в половину пути он прошел все еще первым, но легкие уже начинали гореть. К следующему повороту он уже задыхался и почувствовал то, что бегуны не совсем точно называют мышечным окоченением. Он умирал.

Соперники быстро обогнали его, уйдя далеко вперед, и он услышал, как отец кричит ему через весь стадион:

– Давай, Дэнни! Прояви характер!

Когда он наконец финишировал, зрители захлопали. Они встречали сочувственными аплодисментами безнадежно отставшего спортсмена.

С кружащейся от изнурения головой он посмотрел на трибуны. Мама ободряюще улыбалась. Отец ушел. Все было словно в кошмарном сне.

Тренер же выглядел до странности довольным.

– Росси, я никогда не встречал такого волевого парня. Ты пробежал за пять минут пятнадцать секунд. У тебя огромный потенциал.

– Только не на беговой дорожке. Я – пас, – ответил Дэнни. С трудом передвигая ноги, он пошел прочь. Он с огорчением осознал, что от всех его стараний стало лишь хуже. Ведь позорный забег состоялся как раз на стадионе имени Фрэнка Росси.

Униженный Дэнни вернулся к прежней жизни. Найти выход его расстроенным чувствам помогали клавиши фортепиано. Он упражнялся сутками напролет, не отвлекаясь ни на что другое.

С шести лет мальчик занимался с местной преподавательницей, но теперь эта почтенная седовласая матрона честно призналась его матери: она научила Дэнни всему, что знала, и посоветовала Гизеле Росси отправить мальчика на прослушивание к Густаву Ландау, бывшему солисту-пианисту из Вены, который на склоне лет служил дирижером в профессиональном колледже неподалеку, в Сан-Анджело.

Старика впечатлила игра Дэнни, и он взял его себе в ученики.

– Господин Ландау говорит, что Дэнни чрезвычайно способный для своего возраста, – сказала Гизела за обедом мужу. – По его мнению, Дэнни может сделать карьеру в музыке.

– Ну-ну, – буркнул доктор Росси. Это означало, что свое мнение он предпочтет оставить при себе.

Доктор Ландау был хотя и требовательным, но добрым наставником, а Дэнни – идеальным учеником: не просто талантливым, но стремящимся к совершенству. Если Ландау задавал играть этюды Черни по часу каждый день, Дэнни занимался по три, если не по четыре.

– Не слишком ли медленно я учусь? – взволнованно спрашивал он.

– Ах, Дэниел, не стоит тебе так усердствовать. Ты еще очень юн. Почему бы тебе не сходить куда-нибудь вечером и не развлечься?

Но на это у Дэнни не было времени, к тому же он не знал, что именно может его «развлечь». Ему хотелось поскорее чего-то добиться, поэтому каждую минуту, свободную от занятий в школе, он проводил за фортепиано.

От доктора Росси не ускользнула замкнутость Дэнни. Подобное поведение сына его расстраивало.

– Говорю тебе, Гизела, это – ненормально. Он просто помешался. Может, так он пытается компенсировать свой маленький рост или что-то в этом духе? В его возрасте ребята уже вовсю за девчонками ухлестывают. Боже, да Фрэнк в свое время был завзятым Казановой!

Арта Росси пугала перспектива того, что его сын может оказаться таким… Ну, непохожим на настоящего мужчину. Миссис же Росси полагала, что если бы он больше общался с сыном, то все его тревоги как рукой сняло бы.