— Универ? — пытаюсь восстановить некоторые пробелы.

От Ушаковой, которая доставала меня в сети после отъезда, я узнал, что Кира школу заканчивала дистанционно – слишком долго восстанавливалась. На странице я у нее в блоке был. Да и на открытой сейчас вообще нет личной инфы, статуса, семейного положения. Общаясь с Региной, я тоже не получал доступа к инсайду, связанному с Кирой. Осознанно не интересовался. Запрещал себе. Наказывал.

Однажды только в ленте у Валеевой фотку увидел: Кира в обнимку с Региной. И подпись: “Очень сложно найти человека, которому полностью можешь доверять, которого всегда и во всем понимаешь и принимаешь…” И бла-бла-бла… Что-то спизженное с инета. Но я очень удивился. Тогда и не мог не спросить – общаются ли они. Регина ответила утвердительно, но без подробностей, которые теперь я получаю непосредственно от источника.

— Да. Наш, — Кира кивает и между глотками сообщает: — Сервис и туризм. Закончила в прошлом году.

— Молодец, — радуюсь, что она смогла продолжить образование. — Слушай, а Ушакова мне тоже сегодня что-то такое говорила про свою работу. Вы коллеги, что ли?

— Типа того. Маша у нас горничная.

Озадаченно хмурюсь. Слова Киры не сходятся с тем, что я слышал от Ушаковой.

— Горничная?

— Да. А что?

— Нет… Наверное, я что-то не так понял.

Хрен с ней с Ушаковой.

— Ты надолго в наши края?

— Нет. В понедельник утром у меня автобус до Челябы, там – на поезд.

— Ясно…

У нее во рту вспыхивает серебристая искра – Кира облизывает губу.

Обвожу языком слизистую, рот сам собой приоткрывается.

Черт возьми, я слишком хорошо помню, как ощущается ее пирсинг у меня на языке.

Машинально провожу пальцем чуть выше подбородка. От взгляда Солнца на мой рот губы жжет, столько в нем обещания и чего-то исконно женского.

Пялимся друг на друга – глаза в глаза, глазами по губам.

Повзрослела. Сама теперь заигрывает со мной. Волосы влажные поправляет, ресницами машет, как Бэмби, хотя еще пару минут назад всем своим видом давала понять, что женская эмансипация для нее – не пустой звук. И я ведусь. Мутным взглядом скольжу по ее чертам – очень красивая.

Не такая, какой я ее помнил.

Никаких цветных прядей. Теперь Файфер – элегантная брюнетка. И ей чертовски к лицу каштановый. Брови у нее раньше были такие интересные, как у Пьеро заламывались, особенно, когда Солнце из-за чего-нибудь переживала – выдавали ее эмоции на раз-два. Нет больше тех бровей. Как и с волосами, и ногтями, над ними поработал мастер.

Правда с макияжем Кира не заморачивалась. Понимаю, что не собиралась производить на меня впечатления. Но что за синий мешок она на себя нацепила?

— Так ну что… — вставая из-за стола, она гремит посудой. — Идем… в спальню? Или, может, тебе нужно сначала принять душ?

Мне же не послышалось?

Пиздец.

— Зачем?

Улыбается.

— Ну время, как бы, позднее, — проходя мимо, забирает мою чашку. — Если будем трахаться, давай закончим эту светскую беседу. Я планировала лечь спать до рассвета.

Дважды пиздец.

Провожая ее охренелым взглядом, кручу задом по стулу.

— Ты… серьезно сейчас?

— Я серьезно. У меня завтра выходной, и я не собираюсь провести его в постели.

Наверное, надо просто видеть сейчас мою рожу.

— То есть мы вот так… будем трахаться? — все еще надеюсь, что у меня акустические глюки.

— А что такого? Я тебя не возбуждаю? — резко оглядывается, и я ловлю аффект.

Двух секунд хватает, чтобы покадрово раскидать все, что я бы мог с ней сделать. Но это же Солнце, девочки-припевочка, которую поцелуи взасос до обморока доводили… Ее нельзя просто трахнуть.