Сделав затяжку, я бросаю зажигалку на широкий стол из грубо обтесанных досок. Ставлю пепельницу чуть ближе, веду ладонью по столу. На коже остается пыль с примесью окалины – обычное дело для нашего Левобережного района, и мелкие опилки.

Без должной обработки, под действием влаги и перепада температур древесина столешницы потемнела и потрескалась. Найти бы сейчас рубанок и содрать испорченный верхний слой, потом пройтись наждачкой и загрунтовать; немного неводной морилки – и был бы другой вид. Но, полагаю, соседи отца не оценят моего порыва заняться реставрацией уличного стола в первом часу ночи. Мне же слишком непривычно сидеть без дела, как и коротать ночь в городе, где я родился.

Пока ехал в такси по знакомым улицам, по мосту через Урал, перемещаясь из Европы в Азию, понял, что совсем отвык от Магнитки. Хотя южанин из меня так и не получился. Менталитет остался наш, уральский – сплав сдержанности, порой до суровости, терпеливости и низкой толерантности к чужому мнению. Правда страсть к металлу пробудил во мне мой дед по матери – кузнец от бога и человек, которому я многим обязан.

В первые недели жизни в Армавире, где я окончил школу, дед звал меня Молчуном. Как и отец, я интроверт, не любитель трепаться без лишней необходимости.

Сказано – серебро, не сказано – золото. Как-то так.

Я не выношу телефонные разговоры, предпочитая в общении переписку. Поэтому вся связь с покупателями у меня через сообщество ВК, а также “телегу”, где работает бот, а я подключаюсь уже на этапе, когда клиент почти созрел для покупки.

Неожиданно задний дворик заливает светом. Я оглядываюсь на дом и сквозь панорамные двери в гостиной вижу отца. Он откатывает локтем пластиковый портал и так же его закрывает. В руках у него замечаю бутылку с алкоголем и пару бокалов.

— Я не слышал, как ты приехал, — говорит он, проходя в беседку.

— Не хотел тебя будить.

— Я не спал. Будешь? — ставит на стол бутылку с жидкостью глубокого янтарного оттенка.

Взяв за горлышко, пару секунд изучаю маркировку.

“Хеннесси”. X.O.

— Спрашиваешь, — усмехаюсь я.

— Коллеги вот подарили на юбилей, — сообщает отец.

— Нормальные у вас в прокуратуре подарки, — наблюдаю, как отец разливает коньяк.

— Дорогой, что ли? — хмурится он.

— Конкретно этот недешевый. Уважают тебя коллеги твои.

— Ну а куда им деваться? — вздыхает отец.

— Будь здоров, — поднимаю бокал, и мы чокаемся.

Я подношу бокал к лицу и вдыхаю запах напитка. Пахнет натуральной кожей, перцем и дубом. Пригубив, ощущаю привкус грецкого ореха и винограда. Делаю еще пару небольших глотков и задвигаю с удовлетворением:

— То, что надо.

Медленно выдыхаю. Между ребрами становится тепло.

Отец опустошает свой бокал одним резким глотком.

— Да, неплохо, — пытается судорожно раздышаться. Откашливается, после чего осведомляется: — А ты чего рано вернулся? Я думал, вы с Димоном до утра куролесить будете.

— Наш Димон теперь слишком занятой человек. Да я и не планировал.

— И как тебе его заведение?

— Мне – никак. Он счастлив, — скупо сообщаю, водя по столешнице костяшками пальцев. — У тебя стол сыпется, ты в курсе?

— Да я сам уже весь сыплюсь, — мрачно шутит отец.

Я настораживаюсь:

— Что-то серьезное?

— Нет. Всего помаленьку. Гипертония, простатит, геморрой, — перечисляет он свои недуги, вызывая у меня вспышку смеха. — Возраст уже, как бы, обязывает.

— Да ты не старый еще, — подбадриваю его, вставляя между губ сигарету.

— Угостишь? — он кивает на пачку “Винстона” в моей руке.

Протягиваю ему сигареты.

— Не знал, что ты куришь.

— Балуюсь иногда.