– Вам правильно показалось.

– О! – в ее взгляде мелькнула настороженность. – Вижу, вы о себе высокого мнения.

– Напротив, мисс. Остальные заслуживают большего уважения, поскольку, в отличие от меня, они были повстанцами и проливали свою кровь, чтобы избавить Англию от тирании гнусного и жестокого правителя…

– Если вас услышат, то запорют плетьми насмерть, – прервала его мисс Бишоп.

– Пока губернатор болен подагрой, а его супруга страдает от мигрени, этого не случится.

Арабелла нахмурилась и, немного помолчав, спросила:

– Если вы не были мятежником, почему попали сюда?

Видя, что она ему не верит, Питер горько рассмеялся и поведал Арабелле историю своих злоключений.

– Но это же подло! – с негодованием воскликнула девушка. – Почему жизнь так несправедлива?

– Такой ее делают люди, – ответил Блад.

– Однако я рада, что ваша судьба не так уж и тяжела.

Питер поклонился, а Арабелла поехала дальше. Некоторое время Блад в задумчивости смотрел на море, слушая пронзительные крики чаек и думая о том, что тюрьма все равно остается тюрьмой, даже если у нее нет решеток. Рабское положение пленника от этого лучше не становится. После того как одному из рабов, попытавшемуся бежать, каленым железом выжгли на лбу буквы БК, чтобы все знали, что он беглый каторжник, а потом запороли плетьми до смерти, Бладом овладело чувство тоски и безнадежности, граничащее с покорностью и отчаянием.

Следующая встреча Блада с Арабеллой доказала, что ее душевные качества являли собой полную противоположность свирепости и подлости ее дядюшки. В бухту острова зашел искалеченный в сражении с испанцами английский корабль. Случаи пиратства как с той, так и с другой стороны были нередки. Капитан корабля оставил на берегу несколько раненых матросов и плененных испанцев.

После двух лет в испанской тюрьме и последующих сражений в оккупированной испанцами Голландии Блад стал с неприязнью относиться к ним. Но это не мешало ему честно выполнять свои обязанности врача и по мере сил облегчать их страдания. Однако далеко не все жители острова относились к раненым противникам с подобным сочувствием. Во время перевязки одного из испанцев Блад услышал у себя за спиной возмущенный крик своего хозяина.

– Что ты делаешь?

– Лечу раненого, – даже не повернувшись, ответил Блад.

– Сам вижу, идиот! – раздраженно сказал полковник Бишоп. – Кто позволил тебе лечить испанцев? И как смеешь ты продолжать возиться с этим негодяем, когда с тобой говорит твой хозяин?!

– Он страдает, – ответил Блад, на секунду подняв глаза.

– Какое мне дело до страданий этой собаки! – полковник замахнулся своей тростью. – Я заставлю тебя повиноваться!

– Я повинуюсь распоряжениям господина губернатора.

Трость замерла в воздухе, а потом медленно опустилась. С искаженным яростью лицом полковник направился к губернатору, стоящему в другом конце барака, в котором разместили раненых. Но так как Стид не видел ничего плохого в том, чтобы лечить испанцев, выместить на Бладе свою ярость Бишопу так и не удалось.

На следующий день жены и дочери плантаторов принесли подарки для раненых моряков. Англичан щедро потчевали сладостями и фруктами, на испанцев же никто не обращал внимания. Тем сильнее было удивление Блада, когда одна из дам, одетая в изящное платье из лилового шелка, положила связку бананов рядом с его пациентом. Блад в одной рубашке с засученными рукавами, держа в руках окровавленную тряпку, наблюдал за ее действиями. Дама обернулась и слегка улыбнулась ему. С удивлением Блад узнал в ней Арабеллу Бишоп.