– Ваши манеры палача достойное тому поручительство. Однако мой пациент не из тех людей, которых вы можете вздернуть, не боясь тем самым затянуть петлю на собственной шее. Это лорд Гилдой. И если он в чем-то виноват, то имеет полное право требовать суда пэров.

Эти слова охладили пыл капитана, а по лицу его скользнула тень удивления и испуга. Но, не желая выказывать своего смятения, Гобарт с презрением махнул рукой:

– Возьмите кушетку и доставьте его светлость в тюрьму.

– Но он может не перенести этого пути! – возмутился Блад.

– Это уже его дело, а мое – арестовывать мятежников.

Как только два драгуна вынесли кушетку с раненым, Гобарт приказал оставшимся обыскать весь дом, а сам принялся осматривать комнату.

– С вашего разрешения, сэр, мне нечего здесь больше делать. Всего доброго, капитан, – сказал Блад.

– С моего разрешения вы останетесь, – отрезал Гобарт.

Блад сел на место, внимательно следя за тем, как капитан разглядывает поднятую с пола шляпу с прикрепленными к ней дубовыми веточками – символом повстанцев.

– Кого еще вы прячете? – со злобной улыбкой спросил он у побледневшего Бэйнса.

И, не дожидаясь ответа, подскочил к шкафу, распахнул дверь и выволок оттуда несчастного Питта.

– Еще одна знатная персона? – насмешливо осведомился он.

– Вы правы, – Блад быстро сообразил, что разгневанный неудачей с лордом Гилдоем офицер с удовольствием вздернет Питта на первом же суку, поэтому придумал ему целую родословную. – Это двоюродный брат мужа сестры вашего полковника Кирка.

Бедняга Питт был удивлен не меньше, чем капитан, однако предпочел не опровергать выдумки врача.

– Свяжите его, – Гобарт грубо толкнул юношу к драгунам и кивнул в сторону Бэйнса. – Этого тоже, чтобы другим неповадно было прятать мятежников, – и уже выходя из комнаты, бросил небрежный взгляд на Блада. – Захватите и этого парня.

Однако связать Блада удалось только после того, как несколько драгунов повалили его на пол. Сильный и ловкий, он несколько раз вырывался из рук солдат, но силы были неравны.

– У нас найдется для тебя хорошая веревка, – усмехнулся Гобарт, глядя в пылающие гневом синие глаза доктора.

Через два месяца, 19 сентября 1685 года, Питер Блад вместе со своими товарищами предстал перед судом по обвинению в государственной измене. За это время он успел страстно возненавидеть короля Якова и даже жалел о том, что не принял участия в восстании. По крайней мере, страдания, выпавшие на его долю в тюрьме, и обвинение были бы справедливыми.

– Питер Блад, – обратился к нему лорд Джефрейс в пурпурной мантии верховного судьи. – Виновны вы или не виновны?

– Я ни в чем не виновен, – не задумываясь, ответил тот. – Разве только в том, что не проявил должного терпения в тюрьме, где сама моя жизнь подвергалась опасности.

– Соблюдайте судебную процедуру и отвечайте по существу, – раздраженно сказал судья. – А вы, Эндрю Бэйнс, виновны или не виновны?

– Не виновен, сэр.

– Прекрасно. Джереми Питт…

– Я не скрываю своей причастности к восстанию герцога Монмута! – с вызовом ответил юноша, не дав судье договорить.

– Вот и славно. Если бы все бунтовщики не упрямились, мы сэкономили бы кучу времени, – вздохнул судья и предоставил слово свидетелю обвинения – капитану Гобарту.

По окончании его показаний судья поспешил вынести вердикт.

– Полагаю, факт подлой измены доказан, и эти мерзавцы заслуживают смертной казни.

– Прошу прощения, сэр, – лорд Джефрейс вздрогнул от уверенного и насмешливого голоса Питера Блада. – Хочу обратить ваше внимание, что капитан Гобарт умолчал о том, что я делал в Оглторпе.