Мысли в голове стали тягучими, как кисель. Разум открылся, пропуская через себя волны взбудораженного пространства. Чёрного, вязкого, липкого. Наполненного злобой и ненавистью, похотью и обидой. Густыми миазмами заполняли они пространство вагона. Щупальцами кошмарного осьминога тянулись из чёрной дыры они к каждому пульсирующему сгустку, исходящему гнилостным светом. Гнойным, зелёным. Оплетали их, спутывали. Выжимали досуха. Высасывали всё, что осталось в пассажирах хорошего, светлого, превращая всё в смрад и отбросы.

И когда несколько щупалец потянулись и к ней, девушка вздрогнула.

Она резко отпрянула, выныривая из видения. Сердце её панически сжалось, загрохотало в ушах и замерло, когда девушка поняла, кем является в реальности эта чёрная дыра, поглощающая души. На лбу выступила испарина. Кровь бросилась в голову, а она всё смотрела и не могла отвести взгляд от торжествующей улыбки на красивом лице.

– Они заслужили… – прокрался ей в голову мальчишеский голос. – Весь год я наблюдал за ними и специально собрал в этом вагоне.

– А я? – ёкнуло сердце.

– А ты – нелепый сбой в матрице, – пожал плечами «мальчишка». – Я специально подсел к тебе, чтобы рассмотреть ближе, и всё равно не нашёл черноты. Даже я не могу забирать светлые души…

– Кто ты?

– А ты не узнала? Мой старший брат любит дарить детям подарки. Хорошим, естественно. А как думаешь, что случается с плохими?

– Ты не Кирилл, – прозрение нахлынуло внезапно. Это нетвёрдое «К…», когда он назвал своё имя. Ледяные ладошки… Безразличие к холоду и острые уши у…?

– А, он? – Велиана обернулась к купе, где продолжал сидеть истукан.

– А это Чертяка, мой эльф, – небрежно обронил голос, и губы мальчишки растянулись ещё шире.

– Оставь их, – прошептала цыганка, – разве не видишь, им плохо.

Перестав нападать друг на друга, пассажиры уже бились в конвульсиях. Одни на полу, закатив глаза, сучили дробно ногами. Другие, свесившись с полки, головой бились об пол. Третьи просто хрипели, давясь липкой пеной, слепыми бельмами таращась перед собой.

А дети кричали, обливаясь слезами. Словно парализованные, не смея двинуться с места, они безумно вращали расширенными зрачками, в ужасе глядя на эту фантасмагорию.

Прижав к груди руки, Велиана истово зашептала.

– Отче наш…

– Ха-ха! – перебил её мальчик. – Ваши боги не властны над нами. Мы гораздо старше и сильней Триединого. Тебе нечего противопоставить мне, если только… – «Кирилл» запнулся…

– Что? – не выдержала паузу девушка.

– Если только ты сама не выберешь жертву. – В груди девушки похолодело.

– Нет… Как же так? Разве я имею право решать, кому жить?

– Значит, я заберу всех! – невозмутимо ответил божок. – Вон, посмотри на того толстощёкого. Да-да, с поросячьими глазками. Тебе рассказать, скольких щенков он заморил голодом? Нет? А вон та милая девочка со смешными косичками. Знаешь её любимое развлечение? В её личном садике на заднем дворе нету ёлочек. Там из земли торчат длинные колья, а на них… Ты никогда не слышала, как плачут котята?

– Замолчи! – Велиана зажала ладонями уши. – Я не верю тебе! Разве могут так поступать дети?

– Дети? Нет. Только это не дети, а звери в человеческом облике. Тебе дана сила, так загляни в них… Не глазами, а сердцем…

И она заглянула. И скривилась в брезгливости.

В тех местах, где в реальности были дети, колыхалась бесформенная чернота, сочащаяся жёлтым густым гноем. Зловоние, как по команде, вдарило в нос.

Девушку затошнило.

– Их ещё можно спасти! – заломила она руки в отчаянии, пытаясь сглотнуть едкий ком. Громкий хохот был ей ответом.