Когда обхожу круг танцующих людей в приглушенном свете, меня ловит мужская рука и заставляет обернуться.

— Это вы, — с гулким сердцем выдыхаю я и тут же чувствую, как мои ноги наливаются свинцом.

— Потанцуй со мной, Анна. — Мужчина тянет меня на себя.

— Вы знаете мое имя, Егор Владимирович? — спрашиваю я, а сама напрягаюсь и держу спину неестественно прямо.

— Тебе настолько неприятна моя компания? — спрашивает он, чувствуя мое напряжение.

— Ну что вы! — Пытаюсь улыбнуться, но получается криво.

Громов берет мою ладонь, при этом моя рука выглядит крошечной на его фоне. Второй рукой я едва касаюсь его плеча. Чувствую его пальцы на своей талии. И стоит мне глубоко вздохнуть, как его запах заполняет мои легкие.

— Вы сменили туалетную воду?

Испанский стыд! Нашла что спросить.

— Пришлось, — наигранно грустно отвечает он.

— Я думаю, это неоправданная жертва с вашей стороны, — говорю я, глядя поверх его плеча, и слышу улыбку в его голосе:

— Я не мог поступить иначе. — Его губы касаются моих волос, когда он говорит.

— Егор Владимирович, я хотела сказать спасибо за то, что выручили меня тогда, в участке. И извиниться за свою дерзость…

— Ну что ты, Аня, — он перебивает меня, — это я должен извиниться за несправедливость.

— О чем вы?

Обвожу взглядом танцующие пары рядом с нами и думаю о том, как мы с Егором смотримся со стороны.

— В ближайшее время я решу вопрос с твоим дизайн-проектом. Обещаю.

— Правда? — Я удивленно поднимаю на него глаза и моментально тону в горящем взгляде.

— Правда. — Его большой палец нежно гладит выступившую костяшку моей руки, посылая по телу приятную дрожь. — Это такая же правда, как и то, что я все время думаю о тебе, Аня, — напряженно говорит Громов.

Мне пришлось закусить губу, чтобы не начать дебильно улыбаться. Потому как умом я понимаю, что эта радость имеет далеко не материальную почву.

— А я думала, что вам не до меня, учитывая вашу бурную личную жизнь, — говорю я, опуская глаза.

В голове мелькают образы: блондинка в номере, брюнетка в положении, Валерия. О последней мне по секрету рассказала Валя. И это только те, о которых знаю я. Относительно брюнетки мне становится обидно. Как можно спать с чужой беременной женщиной? Ах... это ведь может быть и от него ребенок? С другой стороны, почему он это скрывает?

— Аня, посмотри на меня, — упрямо говорит Громов, заставляя поднять на него взгляд.

Музыка стихает. Танец подходит к концу. Но Егор не собирается выпускать меня.

— Отпустите! — Я грубо выдергиваю ладонь из его руки и замечаю, что мы становимся центром внимания. Громов хочет еще что-то сказать, но не решается. Он отступает в сторону, освобождая мне путь. — Всего хорошего, Егор Владимирович!

Я обхожу его и шагаю на выход. Вот нахал! Бабник! Дон Жуан недоделанный! Злюсь и дергаю ручку своей сумочки, пока жду гардеробщицу, которая куда-то отошла. Из мужского туалета, справа от гардероба, появляется хорошо подвыпивший Виталик.

— Ой, а ты что, уже уходишь? — спрашивает он.

— Да. Вот жду, когда кто-то подойдет и выдаст мне пальто. — Параллельно смотрю на экран телефона, ожидая подачи такси.

— Аня... — В его глазах появляется что-то нездоровое. Он делает два шага вперед и неожиданно всем весом сносит меня в вешалки, прижимая к стене.

— Что ты делаешь? — выкрикиваю я и пытаюсь его оттолкнуть, но это бесполезно. Сердце ухает от страха.

— Аня, — он тяжело дышит мне в лицо, а я пытаюсь увернуться, — я так давно хотел...

— О Боже! Виталик! Перестань! — Пульс колотится в висках, и мне становится по-настоящему страшно. — Нет!