– Я защищал интересы старой усадьбы. И как ты помнишь, мой спектакль в каком-то смысле возымел успех – тебя никто не пришел спасать в тот вечер.

– Да, никто… Настя никому не рассказала, – обреченно вздохнула Акулина, снова ощущая приступ ненужности.

– Шкурный интерес! В этом весь человек!

– Я никогда тебя не спрашивала… но почему ты оставил меня, а не ее?

– Она была полумертвая! Если бы я ее оставил, пришлось бы ужинать в одиночестве… ты выглядела поживее что ли! – размышлял мужчина и, приметив, что Акулина недовольно хмурится, потому как ожидала совсем другого ответа, заголосил над ее ухом: – Твои очаровааательные глазки, из ямы, глядящие на меня, в них было столько жииизни, столько ласки, что я сразу понял: она скоро полюбит меня!

Акулина столкнула с кушетки поющего любовника, чем еще больше развеселила его. У него было хорошее настроение, но о причинах своей радости Василий сообщать не спешил. Зинаида поведала ему о том, что их недавнее совместное дело – изготовление эротических фотокарточек – принесло хороший доход. Мужчина участвовал в этом тайком от Акулины и даже делал некоторые снимки самостоятельно. Научившись пользоваться аппаратом для съемки, он почувствовал себя художником, создавая приятные мужскому глазу картинки для продажи. Это был увлекательный процесс, который должен был стать приятным хобби, приносящим неплохой заработок.

«Неужели, я ошибалась, и все же костлявые певички его привлекают?! – ревностно размышляла девица, вспомнив, как Зинаида и Василий шушукались в соседней комнате. – Вероятно, я больше ему не нужна и вполне возможно он бросит меня, как только обменяет рубины на деньги».

– Ты думаешь о чем-то глупом и незначительном, Акулина! Ты посадила на дне своей души недоверие, и оно начинает прорастать? – усмехнулся Василий, будто прочитав ее мысли.

– Мне ведь не нужно беспокоиться, правда? – произнесла она, не отнекиваясь, что он раскрыл ее тайные помыслы.

– Пока смерть не разлучит нас, Акулина!

Мужчина резко встал, поправил светлый костюм, в который успел переодеться, пока она витала в своих воспоминаниях. Со стола он забрал сверток с драгоценностью и спрятал его во внутренний карман сюртука.

– Приведи себя в порядок с дороги, дорогая, я вернусь за тобой, чтобы отпраздновать у Фадеича нашу добычу. Да и просто поесть.

Акулина кивнула, Василий исчез за шторой. Рубины не давали ей покоя, ей казалось, что вместе с ними они прихватили с собой смертельную тоску по жизни, которой у них никогда не будет.

– Ты обещал мне достойное будущее… прошло десять лет, а я живу в ничтожном настоящем! – выдохнула она.

Акулина снова вспомнила тот вечер у камина среди старых стен разграбленного поместья. Прямо посередине дома горел костер, это было странно, но мило. Девушка лежала на сосновых ветках, поверх которых была набросана одежда. Перед ней стояло не ужасное чудовище, которое она лицезрела из ямы, а подтянутый молодой мужчина с приятной улыбкой и лукавым взглядом. Он любовался ею, отблески огня озаряли его приятное лицо, которое в тот миг казалось самым прекрасным во всем мире.

– Вы превратились из чудища поганого в молодца прекрасного? – спросила она, понимая, что ее предположение звучит глупо.

На мгновение Василий оторопел, что от весьма изящной девушки, которая вполне могла сойти за барышню, «несло деревенщиной».

– Скорее наоборот, – отшутился мужчина, не сразу придя в себя. – Из доброго чудовища я превратился в лицемерного франта, желающего… А, впрочем, вам не к чему знать, чего я желаю. Как я понимаю, вы девушка из хорошей семьи, порядочная…