– Расскажите мне о себе, Акулина! – предложил молодой мужчина, отпив воду из красивой надтреснутой фарфоровой кружки, случайно найденной в остатках от старинного буфета и вычищенной с помощью песка от въевшейся грязи.

Девушка снова смутилась, она опустила голову и надула щеки, как маленький ребенок. Акулина не умела изъясняться так же красиво, как ее новый знакомый и боялась показаться глупой и скучной. Василий сразу понял в чем дело и предположил:

– Вам лет восемнадцать… Вы – сирота, в школе не обучались… В вашей деревне вас наверняка не считают нормальным человеком, потому что вы отличаетесь от других жителей не только внешне, но и внутренне: вы чище, искреннее, чем они, и вам этого не прощают…

Он говорил, а Акулина смотрела на него, открыв рот. Как он сумел так точно разгадать все ее мысли и горести? Почувствовать боль и найти нужные слова, чтобы выразить то, в чем она сама порой не могла разобраться! Она восхищалась им, возвышала, обожествляла, смотря на него снизу вверх. Это был подарок небес и ответ на ее молитвы. Послышался первый крик петуха, оповестившего о новом дне, с первыми лучами солнца Василий не исчез, что вызывало радость у гостьи старого поместья, но неведенье ее беспокоило.

– Утро? – зачем-то спросила Акулина, и на глаза навернулись слезы.

Он смотрел на нее пронзительно и серьезно, чувствуя, как она колеблется. Перед ним встал нелегкий выбор: оставить подле себя неглупую девицу с чудными глазами, сделав из нее опытную мошенницу, или же отпустить птаху с Богом на волю, но желала ли Акулина свободы? И что ей делать на воле за пределами удобной клетки? И, наконец, в состоянии ли Василий дать ей то, о чем она мечтает – заботу и внимание?

– Ты хочешь остаться со мной? – прямо спросил Василий с очень серьезным лицом. Акулина кивнула, стыдливо опустив глаза. В это мгновение она казалась себе падшей женщиной, таких дам с сомнительной репутацией – сожительствующих без брака – злые языки деревенских баб не щадили. Ярким примером была учительница, приехавшая в соседнюю деревню и не гнушающаяся принимать в своей постели молодых парней. Она была хромой и отчаялась найти себе мужа, поэтому заводила временные интрижки и не скрывала, что получала от кратковременных встреч с разными партнерами удовольствие. Узнав о фривольностях обучающей дамы, крестьянки перестали отпускать в школу своих детей, и женщине с подмоченной репутацией пришлось покинуть место работы.

Вместо нее пришел старичок, который сильно заикался, и его уроки для детворы превращались в настоящую пытку. «Класть на себя мужиков без разбору – большой грех! Баба должна быть мужняя! Плохонький, да твой! Чтобы люди не болтали!» – поясняла как-то одна из соседок взрослеющей Акулине, решив помочь сиротке советом. После того, как Мишка разболтал, что она звала его к себе на печку, пока отец спит, отношение в деревне к ней изменилось. Бабы постоянно перешептывались, твердя: «Вот что значит без матери расти!». Она с трудом переносила их презрение, но жила дальше, купаясь в своих грезах.

– Ты понимаешь, какие будут последствия, Акулина? – мягко произнес Василий. – Ты будешь жить рядом со мной, не как, скажем, сестра…

Молодой мужчина замешкался, подбирая правильные слова. Самый подходящий ярлык «любовница» никак не слетал с его губ. Однако девушка понимала, о чем он говорит, она была не столь наивна, как могло показаться на первый взгляд. Некоторые ее сверстники рассказывали о нюансах интимной жизни взрослых людей, ведь семьи жили в небольших избах, а кровать родителей от детских спальных мест порой отделяла лишь оборванная занавеска. Акулина вздохнула и начала расстегивать пуговицы на выцветшей материнской рубахе, ставшей ей впору пару лет назад. Василий остановил ее, мягко, но осторожно ухватив за слегка дрожащую кисть, и тихо произнес: