Сквозь полуопущенные веки я разглядела перед собой еще один коридор. Мне предстояло преодолеть и его. Я попробовала перешагнуть обод двери и не смогла от слабости поднять ногу, глупо переваливаясь через него. Охранник же не сразу заметил моего падения, продолжая тянуть меня за обод с нано-цепью. Прокатилась с ветерком, одним словом!

— Вас отменно кормят, почему вы как мертвые мухи?! — зло выругался охранник и подошел ко мне, и даже наклонился. Высокий, в крутом новом скафандре, он ни чем не отличался от робота-инсхина (* человекоподобный робот). Правда, интеллектом роботы-инсхины повыше будут! И да, они не сквернословят!

Охранник наклонился, продолжая меня рассматривать, снова тихо выругался и резко поставил на ноги. Говорить ничего больше не стал, лишь внимательно посмотрел на мое обезображенное лицо. Впрочем, и без его брезгливой гримасы я знала, как выгляжу. Обожженная наполовину физиономия, опаленные ресницы и полностью сгоревшие брови, искусанные в кровь губы и «ошметки» красных волос на голове. Огненными или алыми они сейчас не были, впрочем как и длинными до бедер и струящимися истинным цветом клеонцев. От высокой температуры «пожухли» как листья на морозе, меняя цвет на спокойный, нейтральный темно-коричневый, кое-где обугленный с серыми вкраплениями. Кстати, эти вкрапления всего лишь грязь. Прибавьте сюда куски рваного, наполовину выжженного скафандра, выглядывающего из-под тюремной робы, и поймете — я полностью готова отбыть в мир иной, прямо-таки жажду избавления!

Охранник подумал также и, больше не оборачиваясь, пошел вперед. Правда, резко развернулся, возвращаясь, и сказал тихое:

— Прикройся. Высокое начальство пожаловало, — и мне резко застегнули замок на тюремном комбинезоне, который я расстегнула еще там в камере, спасаясь от нестерпимой боли. Просто жесткая ткань давила на обгорелую плоть, а вот так, с расстегнутым замком было легче.

В полном молчании мы преодолели еще пару таких коридоров, пару «порогов», несколько десятков опознавательных станций и вереницу сканеров для считки сетчатки глаза и, наконец, выбрались с нижних подземных этажей тюрьмы на поверхностные уровни. Как в другой мир, честное слово! Солнце ударило прямо в лицо. Я зажмурилась с такой силой, что слезы потекли по щекам. Впервые за несколько месяцев я увидела дневной свет.

«Неужели это все?!» — подумала я, цепенея от ужаса. Хотя мысль о том, что смерть положит конец моему жалкому существованию в тюрьме, все же отчасти утешала.

Меня снова грубо дернули за шею, ага, чтобы не забывала, зачем я здесь, и рот не раскрывала в раздумьях, и потянули дальше. Тело подчинялось неохотно, сил было немного, но идти все же пришлось. Не хотелось, чтобы меня волокли. Ну, во-первых, запачкается чистый пол, а во-вторых — есть реальный шанс, что остатки скафандра начнут отшелушиваться прямо здесь и с моей кожей. Хотя, если честно, подобное меня не пугало. Остаться без кожи я не боялась, впрочем, как и без тюремной робы. Черное, грязное тело выглядело, как исподнее. А вот «Высокое начальство» подобное могло и испугать. Особенно, если оно из «впечатлительных»!

Как только глаза немного привыкли к свету, я принялась осматриваться. Все же верхние этажи тюрьмы, это то место, которое увидеть можно не часто, место обитание «небожителей». Иногда, сидя в камере, я представляла, как здесь, наверху, и сейчас была скорее разочарована — меня окружали голые стены. Не было ни ультра-современных экранов, ни роботов-инсхинов, готовых выполнить приказ по любому твоему чиху. Холодный гладкий пол, вытертый в центре до блеска, бледные однообразные стены и окна, непрозрачные, плотно закрытые и оттого неинтересные. А жаль… мне очень хотелось посмотреть в последний раз на поверхность планеты. Иногда, особенно во время дождя, тут красиво. И пахнет вкусно… цветами, зеленью и сыростью… Впрочем, дождь на Ларне явление редкое.