Лера зло прищурила глаза и встряхнула волосами. Она всегда так делала, когда была сильно раздражена. Упрямый блеск глаз выдавал нежелание услышать и понять слова мужа.

— Не смей перекладывать с больной головы на здоровую, — она угрожающе направила указательный палец на Максима. — Я ни в чем перед тобой не виновата! Это ты предал меня. Ты изменил мне! И не надо пытаться перевернуть ситуацию верх дном и выставить меня виновной во всем! Ты во всем виноват! Только ты!

Колчин от бессилия сжал кулаки. Она опять его не слышала!

— Я не складываю с себя вину за измену, — рассудительный тон давался ему как никогда тяжело. — Да, я мерзавец! Да, оказался слаб. Но наша семья начала распадаться задолго до этого. Ты хоть помнишь, когда в последний раз говорила, что любишь меня? Я уже и забыл, когда мы любовью занимались, а не просто спаривались ради продолжения рода! Я живой человек, Лера! Не робот.

— Так ты изменил мне потому, что я не говорила, что люблю? — она истерично рассмеялась. — Более правдоподобную отмазку придумать не мог? Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя. Пусть и не говорила тебе об этом каждые пять минут. Даже сейчас люблю, но простить не смогу. Ты разрушил мое доверие к себе!

— Любишь? Я в этом не уверен, — грустно усмехнулся Макс. — Любимого человека не игнорируют. Поддерживают. Интересуются его делами. Его жизнью. Нуждаются в нем, в конце концов!

— Какие мы легкоранимые и чувствительные, — язвительно отозвалась Лера. — Внимания жена не додала, и сразу пошел искать утешения на стороне. Знаешь что? Иди ты на хрен! Видеть тебя желаю! Чтоб ноги твоей в этой квартире не было!

— Если думаешь, что я просто так сдамся, то ты крупно ошибаешься! Сейчас я уйду, но завтра вернусь. Я буду возвращаться до тех пор пока ты наконец не услышишь меня! — уверенно заявил Колчин.

— Забирай свои манатки и проваливай к Ире! — закричала Лера. Ее рука потянулась к рядом стоящей тумбочке. Схватив первую попавшуюся вещь, она швырнула ее в Максима.

Зонт не долетел до цели, Колчин поймал его на подлете.

— Не нужна мне Ира, — ответил Макс. — Мне нужна ты! Жизнерадостная и веселая Валерия Колчина, а не ее бесплотная тень.

— Уйди, — почти простонала Лера, — перестань меня мучить! Оставь в покое! Всё кончено!

Видя, что жена на грани истерики, Максим решил не испытывать на прочность ее нервы. Её действительно всю трясло. Лера выглядела так, будто сейчас сломается.

Он отступил. Дал ей время и пространство, чтобы восстановить хоть часть душевного равновесия.

Молча открыл дверь, проигнорировал собранный чемодан.

— Хорошо, — согласился он. — Вещи забирать не стану. Это такой же мой дом, как и твой.

После Макс покинул квартиру, оставляя Леру наедине с её болью и обидой.

Колчин собирался вернуться сюда завтра.

Его место рядом с Лерой, что она там бы не думала по этому поводу.

10. Том I. Глава 8

Закончив регистрировать корреспонденцию и разложив документацию в нужном порядке, Лера откинулась на спинку офисного кресла и прикрыла глаза.

Две недели прошло с момента, как она выставила из квартиры Максима. Четырнадцать дней. Шли пятнадцатые сутки без него.

Легче не стало. Ни капельки. Черная меланхолия накрыла с головой. Сомнения не давали ей успокоиться. Обида давила на сердце. Лера стала нервной. Пассивной.

Максим каждый день появлялся перед дверью её квартиры. Снова и снова просил прощение. Не давал ей прохода. Звонил по сто раз в день. Преследовал. Каждый день присылал огромные букеты и письма.

Цветы она безжалостно выкидывала. Письма не читала, но и не выбрасывала. Рука не поднималась. Нераспечатанные, они хранились в самом дальнем уголке рабочего стола. Домой Лера его не пускала. Не хотела видеть Максима на своей территории. Попытки поговорить игнорировала, а если и говорила с ним, то придерживалась роли хладнокровной суки. Не желала Валерия, чтобы Колчин видел, насколько ей больно. На бесконечные звонки не отвечала. Делала всё, чтобы вычеркнуть этого человека из своей жизни. Но Максим не желал уходить. Настойчиво стучал в закрытые двери. А Лера… боялась. Боялась, что простит. Ведь сердце все равно тянулось к предателю. Желало его. Протестовало против полного разрыва.