Нужно ли ему было настолько покоряться ее влиянию, при этом ломая себя?

В нынешнем Максиме Колчине мало осталось от прежнего целеустремленного Макса, который всегда знал, что хочет и как этого добиться.

Все больше он не понимал, что и зачем он делает.

Психологическая нестабильность отразилась на всех сферах жизни, включая работу.

Сближение с Ирой стало скорее попыткой напомнить себе, кто он есть. Попыткой разобраться в настоящем. И эта попытка окончательно все запутала. И в то же время упростила. До Колчина дошло, что возврата к прежнему Максиму уже нет.

Прошлое не вернуть. Но в настоящем у него есть опыт, тот самый жизненный опыт, который нарабатывается методом проб и ошибок. И только от него зависит, как он будет использовать этот опыт — плакать над прошлыми ошибками или применит приобретенные знания для построения нового, более счастливого будущего.

Он буквально заставил себя нажать на кнопку дверного звонка. Как приговоренный стал ждать прихода своего судьи и палача в одном лице.

Позвякивание ключей. Звук открываемого замка. Тихий скрип открываемой двери.

Они лицом к лицу. Глаза в глаза.

Слов нет. Они растаяли под градом эмоций, обрушившихся на него.

Дуэль взглядов.

Она. Холод и лед. Непрощение и порицание. Презрение.

Он. Жар и зной. Страстная мольба. Просьба. Вина.

И невидимая стена между ними. Стена, сложившаяся из мелких кирпичиков непонимания, отсутствия гармонии, ошибок и страхов. И как венец, украсивший творение — измена. Своими острыми шипами, подобно колючей проволоке, она предотвращала любую попытку преодолеть эту непробиваемую стену.

— Пришел, — тихо проговорила Лера, отступая внутрь и давая Максиму пройти. — Ну что же, проходи, раз пришел.

Безразличный голос. Ровная спина. Напряженная поза. Руки, скрещенные на груди. Она словно отгораживалась от него.

Колчин переступил через порог. Осмотрелся, словно ожидая увидеть неисправимые изменения. Но пока изменения коснулись лишь их самих. Обстановка осталась той же самой. Привычной. И лишь собранный огромный чемодан, возвышающийся в центре коридора, явно был здесь непривычным. Неправильным.

— Забирай вещи и проваливай, — холодно заявила Лера. — Не желаю тебя видеть. На развод подам в ближайшее время. Надеюсь, ты не будешь препятствовать мирному течению дела?

Голос неживой. Механический. Взгляд стеклянный. Именно такой взгляд бывает у безнадежных наркоманов.

— Нам надо поговорить, — Максим всеми силами старался не выдать внутреннего раздрая, что властвовал в душе. — Давай просто поговорим и нормально объяснимся!

Лера задрала правую бровь и бросила на него презрительный взгляд.

— Раньше говорить нужно было! — отрезала она, а потом всплеснула руками. —Неужели потерпеть нельзя было? Еще чуть-чуть …

Тут Макс не выдержал. Долго сжимающаяся спираль негодования резко выпрямилась. Со свистящим звуком долго копившиеся и переполнившие нутро эмоции взорвались.

— Сколько еще терпеть? — повысив голос, спросил он. — Сколько? Мы три года потратили на неудачные попытки зачать ребёнка, а последний год не живем, а существуем. Ты полностью поглощена идеей забеременеть, и от этого стали страдать другие сферы жизни. От тебя осталась лишь одержимая оболочка, движимая инстинктом размножения. Видит Бог, я хочу ребенка, но не такой ценой. Ты хоть сама понимаешь в кого ты превратилась, лелея свою одержимость? Когда ты по-настоящему отдыхала? Расслаблялась? Просто наслаждалась жизнью? Ты не думала, что именно постоянный стресс и является главной причиной того, что ты никак не можешь забеременеть?