Неудовлетворенный ответом Вэйд вопросительно посмотрел на меня.

— ‎Я поддалась на провокацию, — со вздохом отставив чашку, тоже откинулась в кресле, побарабанив пальцами по подлокотнику, — когда вы в храме из себя статую изображали.

Легкий звон, с которым чашка встречается с блюдцем, мерный гул негромких разговоров и ненавязчивый кофейный запах, к которому я уже успела привыкнуть, но который никуда не делся. Такая приятная, умиротворенная атмосфера, просторное, светлое помещение, выдержанное в теплых, темных тонах и такой тяжелый, неприятный взгляд чем-то очень обиженного жениха.

Ну вот что ему опять не так?

— Что?

Ганэш сразу понял «что»:

— ‎Я же говорил, что его это разозлит.

— ‎Я не злюсь.

— ‎Да брось, я с твоей невестой общий язык нашел раньше…

— Селина! — радостный девичий вопль отдался тупой болью в затылке. Это было ужасно, катастрофично, просто непоправимо. К нам величественно плыли три девицы. Платья с пышными юбками, корсеты, замысловатые прически и широкие улыбки.

Признаться, при виде надвигающейся на нас девичьей мощи я с трудом подавила постыдное желание выпрыгнуть в окно.

— Доброе утро, — пробормотала я неуверенно, неохотно поднимаясь из кресла. Мужчины, с восхитительно-равнодушными рожами, также были вынуждены встать.

Ох уж этот этикет, глупые условности и нудные правила хорошего тона.

Быстрые объятия и брезгливый поцелуй у щеки я еще как-то выдержала, но когда эти милашки решили составить нам компанию, с опаской поглядывая на Вэйда, но упрямо настаивая на своем, я малодушно соврала:

— Рада была вас видеть, но мы как раз собирались уходить, — подружки Селины расстроились. И это было очень искреннее чувство хищника, упустившего свою жертву. Они знали, просто не могли не знать, что случилось с их дорогой подругой, и желали услышать подробности, набрать материала для сплетен, оживить свою унылую, скучную жизнь.

А я так подло лишала их развлечения своим спешным побегом.

— Пожалуйста, скажите, что это не лучшие подруги Селины, — шепотом взмолилась я, когда мы спускались по лестнице со второго этажа, а я старалась не сильно ежиться, спиной ощущая внимательные, оценивающие взгляды наивных девичьих глаз.

— ‎Мне нечем тебя обнадежить, — разбил мои несмелые надежды Вэйд.

7. ГЛАВА 6

Исполнительного дворецкого, что так самоотверженно оберегал меня от Гарса, звали Ве́рети. И после злополучной встречи в кофейне со стаей хищных ледей ему приходилось защищать меня не только от излишне деятельного друга своего нанимателя, но еще и от изящных, утонченных, хорошеньких, как рассвет, девушек с хваткой бульдога и напором шестисоткилограммового буйвола, почуявшего поблизости львов.

Девы перли напролом, не глядя по сторонам и не замечая ничего на своем пути.

Сначала были записки с приглашениями на чай, радостные заверения, что они просто счастливы знать, что я, наконец-то, достаточно окрепла, чтобы покидать дом, и легкий укор, смешанный с недовольством от того, что я не удосужилась сообщить своим самым близким подругам о внезапной смене жительства.

Самым близким… Какая прелесть.

В каждой записке чувствовалось дикое нетерпение, желание схватить меня, связать и пытать так долго, как только смогут, чтобы выведать все: начиная с того, что со мной делали адепты, и заканчивая моим заселением в дом дознавателя.

Не без помощи Джаи я отклоняла их предложения, старательно строча ответные записочки, с ужасом ожидая очередной встречи с подругами Селины и надеясь отложить ее на как можно более поздний срок. В идеале, навсегда.

Хуже всего было даже не то, что я их не помнила, это-то как раз дело поправимое, самое ужасное заключалось в том, что они мне не понравились. Сразу. С первого взгляда. Не вызвали эти леди у меня желания познакомиться поближе.