Хороша отговорка...

Но отец оберегал меня так, словно я земное воплощение Светлой Богини, а мать... Мать нет, любила только моих братьев. Наверно думала, что первый родится принц, но богини Судьбы решили иначе. Так ещё и рождена я была от другой женщины. Позор, так сказать, королевского семейства сильнейших магов Западной империи. Ибо бастард и обделена даром.

«Зато Боги даровали тебе красоту, которой нет ни у кого в мире!» – всегда говорил Король, на что Королева только пуще злилась. Отец не обращал внимания на то, что я говорю «сама с собой». Он почему–то верил, что у природы особенный голос, и слышать его может не каждый.

Задрав брюки, дотронулась до окровавленной коленки. Ушиб получился знатный. А всё этот напыщенный петух. Знал бы он кого толкнул – тотчас бы остался без рук! Знала бы мачеха, что я не во дворце – тотчас бы я получила плёткой по спине! Птица вдруг размахалась огромными крыльями, опрокидывая на меня холодный воздух, и спустилась на землю.

– Упала? – пророкотал он, вертя головой по сторонам осматривая мою коленку.

– Толкнули! Ну, не страшно! Я им ещё покажу!

– Не стра-а-а-ашно, – протянул пернатый. – До свадьбы заживёт!

– Молчи! А то накаркаешь! Рано мне ещё свадьбу!

– Де-е-ерзкая! А ещё Принцессой называешься! Что ты задумала, девочка?

– Эх, – выдохнула, глядя на янтарные глаза. – Ничего я не задумала, потому что они и так получат по заслугам.

– Вот этого я и боюсь, потому что понятия не имею, кому из Богов ты пожалуешься, Про́клятому или Святой?

– Что за вздор? – возмутилась не на шутку. – Не буду я никому жаловаться!

– Поня-я-я-тно, значит, Про́клятому ,– ястробел взмахнул крыльями и взлетел, я лишь проводила его взглядом. Небо затянулось темнотой, и с высоты полёта, птица громко закричала. А ведь если так подумать, то я часто прихожу сюда излить всё накопившееся. Сяду напротив тёмного входа и дава-а-ай реветь о наболевшем. А тьма слушает и слушает. Ну, или кто там в этой тьме? Сидит, наверное, Бог и запивает моё горе вместо меня. Советов, правда, не даёт, но главное, что не осуждает. И не прогоняет, что тоже немаловажно!

– Да ухожу я! Ухожу! – выкрикнула напоследок пернатому и лихо помчалась вниз. В Сургане сейчас начнётся ливень. Такой вот у меня был погодный вещатель.

Недалеко от замка был заросший склон. И рядом, где растут вечно зелёные ёлки, под не менее зелёным мхом скрывалась потайная дверь, что вела через темноту прямо во дворец. В мою то комнату! Вот этот чудо–портал мне и помогает перемещаться из царского мира в мир обычных смертных людей. Без этикета, платьев, реверансов, кружев и жемчугов. Будь они неладны!

Прошмыгнув в свою комнату, я быстро избавилась от обычной одежды, что не отличала меня от городских ребят. Облачившись в синее платье с рюшками, я побежала в главный зал на ужин.

– Ты опоздала, – грозно сказала Королева, не отрываясь от тарелки. – Тебе скоро восемнадцать лет. Сколько можно так себя вести? И посмотри на свои волосы? В чём они? Это грязь? – уставилась, сводя хмурые брови у переносицы. Отчего я чуть на пол не присела, если бы слуга не подвинул мне стул. Кивнув в знак благодарности молчаливому мужчине в тёмно-синем костюме, я провела рукой по голове, и нащупала что-то в волосах. Обнаружив паутину на своих пальцах, я быстро убрала руку под стол и поспешно вытерла её о белую скатерть. Рядом сидящий Дэйтарион незаметно протянул мне платок, еле сдержав улыбку.

– Опять сбегала? – тихо шепнул.
Он-то знал, где я бываю! Потому что сам периодически сбегал куда подальше, и это был наш секрет. Дэй был младше меня на год, а Стефу и Марти было по десять. Близнецы-сорванцы, рано им ещё знать, где мы бываем с Дэйтарионом, и как за стенами замка прекрасно.