Как только мужчина, объятый огнем, упал и испустил дух, Ибриен перевела руки на следующего. И только после этого инквизиторы бросились врассыпную. Но огненный столб описал круг, отрезав все пути к отступлению. Деваться святым отцам оказалось некуда. Они походили на мышей, которым в клетку подбросили змею. Одежду второго инквизитора окутало пламя. Ибриен не собиралась останавливаться. Она хотела убить каждого! Одного за другим!

Второй упал в шатер и запутался в материи, больше не шевелясь. Огонь перекинулся на ткань и взметнулся к небу, ярко освещая лагерь. Из палаток выскакивали люди. Отовсюду доносились крики:

— Тревога!

— Несите воду!

А вот «что случилось?» не кричал никто. Наверное, все сразу поняли: ведьма вырвалась на волю. Она отметила это краем сознания и даже чуть улыбнулась, несмотря на то, что была полностью поглощена уничтожением врагов.

Ибриен уже тяжело дышала. Пламя горело в ней изнутри и рвалось наружу, ибо огонь никогда не скажет: «Хватит». Однако, несмотря на боль, она незамедлительно перешла к третьему инквизитору.

Кристоф из Рейгона

Кристоф принял боевую стойку, подогнув колени, выставив перед собой щит, дабы уменьшить площадь поражения от огня. От пламени, которое горело вокруг, со лба стекали капли пота, но светоносец боялся утереть их рукой, спустить с Ибриен глаза хоть на миг.

Он очень медленно приближался к ведьме, и только когда очередной инквизитор испустил дух, к Кристофу пришло озарение. Она его не замечает! Ведьма настолько ослеплена гневом, что даже сейчас, когда глаза обращены в его сторону, она смотрит как бы сквозь него. Его шаги стали увереннее и быстрее. Нужно обездвижить ее, пока она не убила еще больше людей! Но подмога к колдунье пришла с неожиданной стороны. Трое встали перед ним живым щитом для Ибриен: терзаемый инквизиторами воин, неизвестный пехотинец и брат из его ордена!

— Рудхарт?! — вырвалось у Кристофа. — Но почему?

— Потому что жизнь бесценна, — воин грустно улыбнулся, обнажив оружие. Два помощника последовали его примеру. Они смотрели на Кристофа с некой долей страха, видимо, признавая в том куда более искусного воина, а на своего командира — с тревогой. Тот был слишком плох после ритуала и даже на ногах едва стоял.

— Уйди с дороги, я не хочу делать тебе больно! — решительно проговорил Кристоф.

— Я с болью на ты, — ответил ему тот, принимая боевую стойку. — Вы, парни, не лезьте, этот противник вам не по зубам. Уведите Ибриен.

Кристоф ринулся вперед. Рудхарт успел отразить удар. Но за первым тут же последовал второй, а за ним — еще и еще. Кристоф наступал смело и в каком-то смысле слепо. Время поджимало, нужно было как можно быстрее разобраться с союзниками ведьмы, прежде чем взяться за нее саму. Поэтому светоносец удалецки размахивал мечом, нападая на бывшего побратима. Окунь и мандрагора на щите уже успели принять на себя по полдюжине ударов, прежде чем Кристоф решил сам взять передышку.

Больше он не слышал криков умирающих инквизиторов и, опасаясь того, что ведьма может взяться за него, он быстро глянул на нее. К его удивлению, та, почти обессиленная, стояла на коленях. Глаза у нее блестели от слез, которые были готовы вот-вот прорваться, но, вероятно, это вовсе не из сострадания к умершим. Нет, колдунья, очевидно, испытывала физическую боль. Ее руки покраснели, а пальцы скрючились, словно у старухи. Огненный круг пламени значительно утратил в высоте и стал вполне преодолим для особо прытких. Ибриен почти не выглядела опасной.

— Все кончено, Рудхарт, — спокойно сказал Кристоф. — Ты едва на ногах стоишь, твои помощники мне не ровня, а проклятая ведьма на последнем издыхании.