Кемпинг оказался забитым отдыхающими, хорошо, что Джейк забронировал всё заранее. Обри занялась продуктами, я расстелила покрывало и развела костёр, а Джейк озаботился установкой палатки.

— Ну, рассказывай, дорогуша, — заявила Обри без прелюдий. — Как покойники поживают?

— Чёрт, — я едва не уронила полено на ногу. — Обязательно об этом?

— Мне интересно. До сих пор не могу забыть историю про миссис Хадсон.

— Какую историю? — оживился Джейк, выглянув из-за кучи мятого оранжевого брезента. — Ты мне не рассказывала!

— Да это не очень смешно, вообще-то, — попыталась отвертеться я, но Джейк замотал головой.

— Раз уж Обри не может забыть, то я точно хочу знать.

Ох, блин... Я вспомнила детали случая двухнедельной давности, и тут же глупо захихикала. У нашей уборщицы Абигейл был день рождения. Её сын заехал в бюро, вручил букет и откланялся. Абигейл пошла в мамин кабинет за вазой, та оказалась испачканной. Она её отмыла, начистила до блеска, и поставила букет на самом видном месте в клиентском зале. Когда мама пришла и увидела вазу, то чуть не хлопнулась в обморок. Как сейчас помню её тихий замогильный голос: «Абигейл, где миссис Хадсон?». А миссис Хадсон оказалась смыта в недра канализации со всеми вытекающими...

Джейк заржал, как конь.

— Вот так живёшь и не подозреваешь, что твоим последним пристанищем окажется унитаз.

— Придурок, — я стукнула себя по лбу.

Мы протрещали без умолку до вечера. Обсуждали работу, бывших и наполеоновские планы. Делились самым сокровенным.

Дружили мы с детства. Помню, Джейк перевёлся к нам из другой школы, и в первый же день к нему пристал задира класса – Скотт Эванс. Вытряхнул из пенала ручки Джейка и раздавил ботинком. Я от возмущения швырнула линейкой в Скотта и случайно угодила ему в глаз. Скотт разревелся, наябедничал учительнице, и меня в наказание оставили после уроков очищать парты от жвачки в кабинетах старшеклассников. Джейк с Обри пришли на помощь. С тех пор мы не разлей вода. Эти двое – мои самые близкие люди, с кем могу обсудить проблемы, страхи и мечты.

А мечта, чёрт возьми, у меня была грандиозная: открыть собственный тату-салон. Я отучилась в высшей школе искусств, продавала эскизы за деньги, но мне этого мало. Нужно больше. Нужно что-то моё.

— Ну, идём? — Обри потрясла у меня перед носом бутылкой вина. — Встретим закат на смотровой площадке и загадаем желания.

Наша традиция. В последний день лета мы провожаем солнце и просим у него немного удачи.

— Угу, бутерброд дожую, и выдвигаемся, — Джейк, развалившийся на пледе, лениво покосился в сторону тропинки. — Может, тут загадаем?

— Нет уж! — я решительно потащила друга за руку. — Отрывай задницу, и пошли.

— Мёртвого из могилы поднимешь. Встаю-встаю, ладно!

Обнявшись, мы вразвалочку направились по маршруту в сторону площадки, откуда открывался вид на дикую реку. Природа леса Хоха завораживала, и я, не переставая восклицать, тормозила друзей у разных коряг и полянок, чтобы сделать снимки. Потом из этого могут получиться отличные эскизы.

— Смотри, куда прешь, длинный!

Мужчина грубо толкнул Джейка, и тем самым нарушил равновесие во всей нашей слегка нетрезвой тройке. Обри оступилась, потянув меня за собой, а я вцепилась в локоть друга, чтобы устоять.

— Сам смотри, придурок, — рыкнула я, удержав Обри от падения. — Широкий, что ли?

Джейк напрягся, распрямил спину. За годы дружбы он уже привык, что я не держу язык за зубами, а он разгребает последствия моей непосредственности.

Мужчина остановился, медленном обернулся и вперился в меня жёлтыми глазами. Поразительный цвет. В иной раз я бы восхитилась, однако сейчас испытала только раздражение. Незнакомец был широкоплечим, коренастым и поджарым, словно хищник. Я бы сравнила его с пумой или волком. Кожа с бронзовым загаром, оттеняющим рыжую взлохмаченную шевелюру. Однозначно симпатичный, но совершенно точно мудак.