— Если бы я знала! — смеется Барби. Ее смех не предвещает мне ничего хорошего.

Меня укачивает и штормит, в глазах замутнено все. За окном сгущаются сумерки.

— Сколько мы едем? Сколько я вот так провалялся? — продолжаю спрашивать, пытаясь складно соображать.

— Пару часов. Не переживай. Я думала тебя на сутки вырубит, но ты быстро пришел в себя, — она выруливает вправо и машина опасно кренится. Но, к счастью, мы выравниваемся.

— Хватит, Айлин. Остановись. Игры кончились, — требую я.

— Нет. Мы еще не приехали, — она разворачивает бумажную карту на руле и смотрит в нее. Серьезно, этим барахлом еще пользуются? В моей машине есть современный навигатор, с загруженной картой всей Шотландии. А она, карту смотрит?

— Только не говори, что заблудилась. Ночью хочешь по болотам ездить? — из этого дерьма надо как-то выпутываться. Вначале нужно выжить, конечно. Если находясь с этой женщиной рядом такое возможно.

— Нет-нет…

Неуверенно говорит.

— Дай карту! — мой голос не терпит возражений и она сдается, протягивая мне карту назад. Вижу красный крестик где-то северо-западнее того места, где мы катаемся сейчас. Километров на двести. — Мы заблудились, — выношу я вердикт.

— Ты просто не веришь ни в меня, ни в нашу любовь, — обиженно хныкает Барби. Да. Женские слезы это именно то, что нам обоим сейчас поможет.

— Айлин! Ты больная! Просто конченая! Остановись, а то я за себя не отвечаю! — уже перехожу на грубость и крик.

— Тебе нельзя после наркоты за руль, — сильно качает головой Барби.

— Что? Это была наркота?! — ну все, ей конец. Просто блять сам сейчас ей ресницы поотрываю.

Отстегиваюсь. Адреналин и ярость придают мне сил и равновесия, как ни странно. Не без труда — потому что едва девчонку эту не раздавил своим телом, — перелезаю на переднее пассажирское сиденье. В брюках и пиджаке так вообще очень удобно акробатикой заниматься.

— Хватит! Игры кончились, Айлин! Останови машину!

Она тормозит так резко, что я едва не бьюсь лбом о стекло, но успеваю среагировать и сгруппироваться.

Я включаю навигатор, чтобы посмотреть, где конкретно мы находимся. Жду, когда система загрузится и поглядываю на девчонку.

— Тебе к психиатру надо. Лечиться, — ставлю я ей свой диагноз.

— Да неужели? — она хитро прищуривается. — То есть только меня кроет и ломает при твоем появлении. Тебе все равно да? И вот эти взгляды и поцелуй…

— Да, — отрезаю я.

— И ты не хочешь дать нам шанс узнать друг друга лучше? — не верит мне Барби. Да, врать я не мастак. Но узнавать ее точно не хочу. Узнал достаточно. Качаю головой. В ответ она снимает с себя дубленку, а затем и топ, оставшись в одном бюстгальтере.

— Что ты такое делаешь? — я в ужасе, в панике. И зверь внутри меня облизывается на такую сладость. Ее грудь, потрясающая красивая, правильной формы грудь, манила к себе, звала прикоснуться к ней в ласке.

— Даю нам обоим шанс на счастье! — и, зараза, снимает с себя белье, бросив им в меня.

Я кручу в руках черное кружево и ничего не понимаю. Опять. Но вот сам же наклоняюсь и хватаю торчащий возбужденный сосок на ее груди зубами. Мягко прикусываю, а затем пробую языком.

— Торен! — восклицает моя Барби, впиваясь пальцами в волосы у меня на затылке. И прижимает мою голову к своей груди сильнее.

Все! Нахрен пусть все идет в задницу!

Отрываюсь от сладкой вершинки груди, и перетаскиваю ее к себе на колени.

Мы где-то на болотах. В моей машине. За нами наверняка погоня. А я впиваюсь в ее губы, ладонями ласкаю и сжимаю, словно проверяя на упругость, ее нежную грудь. Нежную, да. Девичью! Ощущал я, что не было у нее мужчины никогда прежде. Запах иной. Крышесносный.