Он помог мне перебраться через ограду, сам с лёгкостью её преодолел. Потом осмотрелся.

— Давай так, — глянул на меня с явным сомнением, что я вообще смогу куда-то пройти пешком, тем более по пересечённой местности. Хотя я видела тропинки, которые расходились от места, где мы сейчас стояли, — устаёшь — говоришь об этом.

— Хорошо.

Он пренебрежительно фыркнул и пошёл вперёд.

Честно говоря, мне стало тяжело идти очень скоро. Я ничего не ела, ситуация не располагала к лёгкой и непринуждённой прогулке, чтобы насладиться красотами, окружающими нас. Отсюда была видна Саилвен, красивая и впечатляющая. Мы поднимались на холмы и пригорье и в низине были видны озёра с гладкими блюдами воды, с отражающимся в них небом. Зелень, камни и тишина. Умиротворяющая и вот бы сесть… и…

Я не один раз ловила себя на том, чтобы потянуться за фотоаппаратом, или достать из кармана хотя бы телефон, чтобы запечатлеть то, что я вижу. Но потом понимала, что у меня ничего этого не осталось, видела перед собой крепкую и кажется никогда несгибаемую спину Сеймура и шла… топала вперёд. Не жалуясь и, дурочка, пытаясь доказать, что он не прав, что я смогу пройти, смогу, и не буду обузой.

Но голод и жажда, непривычка ходить, тем более по возвышенностям и неровным дорогам, напряжение, всё же срубили меня и я, споткнувшись совершенно на ровном месте достаточно хорошей дороги, устремилась навстречу этой самой дороге.

— Твою мать, Маккензи, — Сеймур поймал меня, заглянул в глаза, ругнулся ещё, весьма жёстко и такими оборотами, которых я и не слышала никогда в своей жизни. — А сказать? Рыбка! — встряхнул он меня. — Я же попросил.

И он утащил меня с дороги, нёс на руках какое-то время, а я, пусть и не обессиленная, вдруг поняла, что мне так хорошо в этих его руках, до какого-то иррационального понимания самой себя. Так же не может быть. Не может!

Мейси, ты больная на всю голову! Вот так.

Остановившись Сеймур устроил меня на поваленном дереве, потом разложил спальник и пересадил меня на него, прислоняя спиной к тому же дереву.

— Держи, — протянул мне воду, а я глупая даже не подумала спросить есть ли у него с собой вода, при том, что невероятно хотела пить. Следом он вскрыл одну из банок с рыбой, из того же рюкзака достал несколько кусков хлеба. И у нас же не было хлеба. — С утра купил воды и хлеба, — пояснил он, видимо считывая моё удивление на лице. — Как чуял, что не дадут даже в туалет сходить.

И я вдруг поняла, что очень хочу. И это тоже он считал.

Сеймур прищурился на меня. Потом улыбнулся этой своей жутковатой улыбкой:

— Про кустики тоже надо было сказать, — заметил и рассмеялся, потому что я покраснела, вспомнив не только про совершенно естественную потребность, но и то, что это стыдно, и то что, мамочки, вот только бы он не заставил меня опять писать перед ним. Хотя в самом деле, Мейси, он уже всю тебя вдоль и поперёк изучил, блудливая ты девица! — Иди, — кивнул он, отпуская меня всё же отойти.

И я с трудом встала и пошла в том направлении, куда он кивнул.

— Чтобы видел твою голову, рыбка! — строго проговорил Сеймур. А я возблагодарила вселенную, что хочу только писать.

Вернувшись получила порцию еды, поняла, что ничего вкуснее этой трески в своей жизни не ела.

— Не спеши, а то потом ещё блевать потянет, — прокомментировал мужчина, внимательно всматриваясь в меня.

— Куда мы идём? — спросила всё же, потому что для меня это казалось бессмысленным плутанием по лесам и горам. Но и ведь преследуют нас оборотни. То есть они же звери? И они могут выследить нас? Так получается?