— Эй, — Сеймур нахмурился, сделал ко мне шаг. Он такой жаркий или это меня накрывает невыносимо, когда он рядом? Не понимаю. Он обнимает моё лицо руками, и невероятно огромные у него руки эти, а у меня опять в голове сумятица и беспорядок, я заглядываю в его глаза и утопаю. — Что случилось, рыбка?

У него такой тон. Мягкий, полный нежности, которой не может быть в таком мужчине, по крайней мере вот в том, который меня чуть не изнасиловал… который меня чуть не съел в прямом смысле этого слова и было это всего лишь два дня назад? Хотя я уже потерялась во времени, потерялась в пространстве. Я просто потерялась и только вот этот мужчина рядом является маяком, на который я смотрю и понимаю, что пока ещё жива? Мы вместе целую вечность.

— Просто… — прошептала я, пытаясь сообразить, что же случилось, потому что столько всего со мной случилось и так паршиво и одинаково хорошо я себя сейчас чувствую, что кажется я помешалась.

Я облизала пересохшие губы и видела, как взгляд Сеймура потемнел, я клянусь, что видела, как у него зрачки расширились, делая снова его глаза моей личной пропастью.

— Залезай, рыбка, — проговорил он и поцеловал меня, но только совсем невесомо, едва-едва касаясь губ, а я, точно, абсолютно точно бесноватая, хотела большего.

— Куда?

— В воду, детка, — улыбнулся Сеймур. — Вот же рыбка, которая воды боится, — покачал головой.

И как ни странно, но его не забавляла моя реакция, нет. Я видела, как он сосредоточен на мне сейчас, я никогда такого не чувствовала. Никому по сути не было дела до того, что я так боюсь воды, даже маме в целом было бы плевать, если бы я однажды не залила кухню и потом не билась в истерике, когда вода, вытекающая из раковины не попала мне на ноги.

И он подхватил меня и поставил в тёплую воду, а я зачарована им самим, кажется столбенеть теперь буду, глядя на него.

— Садись, — приказал Сеймур хрипловатым, будто пропавшим голосом.

И я села, потому что и правда не могу противится его приказам. Олень двинулся, я перевела взгляд обратно на него, а там ещё один.

Сеймур усмехнулся моей реакции, а дальше… он меня стал мыть. Одной рукой, левой, он держал меня за шею сзади, поглаживая пальцами, но при этом не давая возможности дёрнутся от него, закрыться. А мне очень хотелось, но одновременно с тем, я думала, что умру, если он остановится. Потому что правой он очень мягко меня всю исследовал, и я опять потерялась.

Хотя сначала я не отрываясь смотрела на его руку, на все эти рисунки татуировок, которые были у него по всей правой руке, зацепилась взглядом за словно отпечаток лапы, может даже медвежьей, чуть ниже плеча, потом какой-то странный узор, очень похожий на какой-то шифр, не иначе, как египетские иероглифы, только там были не деревья, фигуры животных, знаки какие-то, но они тоже слились в моих глазах во что-то единое, когда его пальцы попали между моих ног, вторглись между, даже не предполагая, что я зажмусь, что я буду сопротивляться, а я… попыталась, но только тогда он потянул меня к себе, его дыхание обожгло мою кожу, потом губы накрыли мои.

Я бы осталась в этом мгновении. Плохая, скверная, бесстыжая Маккензи… я хотела быть плохой, хотела, не понимая причин, не желая осознавать, отдаваясь этим жутковатым, пугающим ощущениям — я его не знаю, вообще, этого мужчину. Я отдалась ему, я сейчас позволяю ему делать с собой такое, что делать нельзя, а мне страшно, что он остановится, потому что вот тут и вот-вот… и я рассыпаюсь снова от его прикосновений там, где надо и так как мне надо.