Очевидно, сейчас отец ей читает ту же лекцию, что и мне. После того, как вчера Сэм отказался мне помогать, заявив, что кто-то же должен заставить меня высунуть голову из задницы, я поехал домой и надрался в хлам. Отец снова меня нашел в том же положении, что и вчера, забрал ключи от квартиры и приказал собирать чемоданы. Конечно, я мог бы поехать к матери и пожаловаться, что Зайцев-старший слетел с катушек, но это не по-мужски. В конце концов, наши разборки — это исключительно наши разборки.

«Моё терпение закончилось. Сегодня же собираешь чемоданы и переезжаешь в общежитие» — отрезал он.

«А если не перееду?» — вальяжно спросил я.

«Тогда отправишься в армию. Там-то из тебя точно человека сделают».

На этом, собственно, и закончился наш разговор. Все вопросы были исчерпаны.

Ладно. Черт с ним. Я действительно собрал свои чемоданы и поехал в этот сарай.

Вы думаете, я так просто сдался?

Трижды «Ха»!

Я сделаю так, что эта истеричка с крокодильими слезами на глазах будет умолять моего отца её уволить. Это все из-за неё. Я уверен, если бы эта стерва не появилась в моей жизни, то все не перевернулось бы с ног на голову. 

— Но это обязательные меры? Я могу просто приходить к нему… — её голос звучит настолько несчастно, что мне становится её почти жалко. Почти.

— Хорошо, — поникают её плечи. — Я поняла. До свидания.

Она отключается, но, видимо, у неё все не очень хорошо с восприятием, потому что девчонка втыкает в одну точку. Она хоть дышит?

— Эй, — зову, — так где моя кровать?

— В коридоре на коврике, — шипит, после делает два глубоких вдоха и отрезает, — моя кровать состоит из двух. Нужно двигать.

Э-э-э? Чего? Как это из двух?

Непонимающе на неё смотрю, и, закатив раздраженно глаза, она подходит и командует:

— Встань.

Поднявшись, наблюдаю за тем, как она откидывает одеяло, простыни, ещё одеяло… Боже, зачем столько одеял? В итоге эта принцесса на горошине добирается до матраса и скидывает его. Вот теперь я понимаю, что она имела в виду.

Мастерица, однако.

Заграбастала себе две койки вместо одной. Что на это сказал её сосед или соседка? И, кстати, почему она живёт одна? Этот вопрос вылетает у меня непроизвольно, но она отвечает:

— Потому что у меня была договоренность с комендантом.

— А я думал, ты соседа съела.

— Очень смешно, — ворчит и принимается двигать кровать.

Безусловно, я тот еще козел, но таскать женщине тяжести в моём присутствии не позволю. Тут уж сказывается мамино воспитание.

— Отойди, женщина, — отодвигаю её в сторону и двигаю кровати.

Она расположила их таким образом, что они стоят посередине, образовывая одну. За минуту расставляю их к стенам. Кажется, в этой каморке стало еще меньше места.

— Надеюсь, что ты взял с собой постельное белье, потому что я не собираюсь давать тебе свое, — с отвращением выплевывает.

— Не переживай. Я бы у тебя и не попросил.

— Если ты уж собираешься тут жить, то запоминай правила, — важно изрекает, складывая руки на груди.

Это смешно. Она действительно думает, что я собираюсь следовать каким-то там правилам?

— Во-первых, никаких девушек в этой комнате.

— Даже тебя? — ухмыляюсь. Только первое правило, а уже осечка.

— Кроме меня, конечно! — рявкает. — Не таскать сюда никаких подружек. Я не собираюсь потом проводить здесь дезинфекцию. Во-вторых, — загибает палец, — убирать за собой. Я не позволю мою комнату превратить в хлев.

Как будто он и так им не является.

— В-третьих, не смей трогать мои вещи. В-четвертых…

Без понятия, сколько у неё этих гребаных правил, но когда у неё заканчиваются пальцы на руках, а возможно, и на ногах (я не особо слушал) и она замолкает, я растягиваю на губах кривую усмешку.