– Что-что?

– «Для крайнего зла крайние меры». Неужели ты забыла наш семейный девиз, девочка моя?

– Девиз-то хорош, только твой подход мне как-то не по душе.

– Мы могли бы уехать завтра утром, – бодро продолжила Ханна, но тут же отрицательно покачала головой: – Нет, не получится, нам потребуется несколько дней на подготовку.

– Что ты имеешь в виду?

– Поверь, план отличный, просто блестящий. – Занятая своими мыслями, Ханна не обратила на вопрос Кэтлин ни малейшего внимания. – И почему я не додумалась до этого раньше?

– Ханна! – попыталась охладить ее пыл Кэтлин, но куда там! Если уж леди Фицгивенс увлекалась какой-нибудь идеей, отговорить ее было невозможно.

– Не бойся, дорогая, положись на меня. – На губах тетушки заиграла торжествующая улыбка, от которой у всех, кто хорошо знал эту достойную женщину, екало сердце. – Ты и оглянуться не успеешь, как станешь графиней Норкрофт! Проклятие будет снято, мы все заживем спокойно и счастливо.

День выдался пустой, без особых дел, но молодой граф Норкрофт считал, что иногда праздное времяпрепровождение бывает просто необходимо – им следует наслаждаться, как, к примеру, отличной сигарой, редким изысканным вином или обществом приятной женщины.

Размышляя об этом, Оливер уперся локтями в балюстраду террасы в дальней части своего фамильного особняка и стал привычно разглядывать окружающие дом сады и поля. Будучи горожанином до мозга костей, он тем не менее любил свое родовое поместье Норкрофт-Мэнор за тишину и покой, чего был начисто лишен в городе. В этой сельской местности никогда не случалось ничего сверхъестественного, отчего здешняя жизнь казалась такой мирной. Правда, через неделю-другую после приезда в свое родовое имение граф обычно начинал скучать. Но сейчас он с удовольствием осматривал окрестности – как раз наступала его любимая пора: конец лета, урожай уже убран, в природе ни намека на близкую осень, но в атмосфере присутствует ожидание скорых перемен. Или ему только кажется? Пожалуй, это больше похоже на какое-то смутное предчувствие, будто в этих сонных местах с ним вот-вот что-то должно произойти.

«Что за глупые мысли лезут в голову! – одернул себя граф. – А все оттого, что я бездельничаю». Но разве он не заслужил немного отдыха? Все три дня после приезда в поместье он был по горло занят делами – встречался с управляющим, арендаторами, наблюдал за сбором урожая, обсуждал с матерью подготовку ежегодного Осеннего бала, который она собиралась устроить. Вспоминая, Оливер улыбнулся – об этом говорила в основном его родительница. Вдовствующая графиня Норкрофт считала и, наверное, не без оснований, что теперь ее самое важное занятие – быть хозяйкой дома. Оливер любил эти ежегодные празднества, по традиции проходившие под открытым небом. Графиня ожидала приезда трех своих племянниц, которые на лето выезжали из городского дома Норкрофтов к своей замужней сестре, маркизе Хелмсли, в Эффингтон-Холл, поместье ее мужа.

– Прошу прощения, милорд, – вывел Оливера из задумчивости голос дворецкого Холлингера, подошедшего сзади совершенно бесшумно. За все годы его службы в Норкрофт-Мэноре граф так и не смог понять, как ему, такому крупному мужчине, это удается.

– В чем дело? – обернулся Оливер.

По обычно невозмутимому лицу дворецкого пробежала тень неодобрения.

– К вам пришел… пришли… – путаясь, начал он, потом собрался с мыслями и доложил: – В гостиной вас дожидаются посетители.

– Вот как? – удивился граф. – Наверное, люди с плохой репутацией?

– Я этого не говорил, милорд, – возразил Холлингер, к которому уже вернулась прежняя невозмутимость.