Карл недовольно засопел.

– Ладно, – наконец, выдал он. – По рукам. К Баньоло я больше не ходок, а девчонкой займусь сразу, как придём в Вольный залив. Есть там у меня один знакомый, часто в Белую бухту наведывается. Добросит её за пару золотых. Он – надёжный мужик. Окажется наша гостья у своего женишка, и ты о ней больше никогда не услышишь.

– Значит, по рукам. Я тебе доверяю.

– И всё же, кэп, – вымолвил Карл, будучи уже на полпути к выходу на палубу, – может, хоть мне объяснишь, чем тебе этот Баньоло так не по нраву? Занимается человек своим делом и занимается… Ни к кому не лезет, насильно к себе не манит… Что у вас за тёрки?

Беар скривился и, наверно, хлебнул бы ещё остывшего пойла из кружки, если бы в ней к той минуте что-то ещё оставалось.

– На то у меня своя причина, – буркнул он в ответ. – Не лезь.

***

Двадцать пять лет назад

Вольный залив, таверна «Щупальца кальмара»

~~~

Крупная монета блеснула в свете солнца, покатилась по много раз скобленому ножом дереву, ударилась о пустую пивную кружку и упала. И тут же была накрыта широкой ладонью. Пухлые пальцы подцепили кругляшку, поднесли к кривым жёлтым зубам. Те стукнулись о металл – монета вернулась обратно на стол.

– Редкая вещица, так и манит, но не могу взять, – выдохнули тяжело, а к недавно попробованному на зуб золотому присоединилась целая кучка ему подобных. – Забери.

Ответом было хриплое:

– Я же говорил, что приду? Говорил. Говорил, что принесу настоящее сокровище? Я его и принёс. Ты даже на зуб проверил, словно мне не доверяешь.

– Да что я, дурак, что ли, – забормотали путано, – тебе не доверять? Это ж я просто так, по привычке.

– А если не дурак, то чего моё золото обратно швыряешь, бледнеешь и заикаешься? Трёшь вонючей тряпкой этот старый кувшин и мне в глаза боишься заглянуть?

Снова вздохнули. Средних лет мужчина, лысый, но с густыми чёрными бровями, почти сросшимися на переносице, отставил голубой кувшин в сторону, тряхнул тряпкой и отложил её. Посмотрел вдаль и вдруг громко крикнул:

– Не туда, Оливер! За соседний столик! Вот же балбес, – и, уже стыдливо улыбаясь и глядя, наконец, в глаза своего собеседника, добавил: – Сынишка мой. Помогает с хозяйством. Один я уже не справляюсь.

Гость лениво повернулся и смерил взглядом паренька лет пятнадцати, снующего туда-сюда с пивными кружками и закусками.

– Подрастёт ещё – передам ему дела, – произнёс хозяин таверны. – Он молодой, хваткий, далеко пойдёт.

– Ты мне зубы не заговаривай. – Гостю хватило нескольких секунд, чтобы оценить мальчишку. Особого восторга тот на него не произвёл. – Где Патчима? Мы договаривались, и я пришёл за ней.

Хозяин питейного заведения вновь схватился за тряпку. Теперь пришла очередь большого блюда терпеть её вонь.

– Ты же говорил, что придёшь ещё три месяца назад. Она ждала тебя. Ревела.

– Застрял на одном острове дольше, чем хотел… Она, что же, и правда ревела? Из-за такой мелочи? До сих пор обижена на меня? – Гость зашёлся мелким довольным смешком. – Позови её. И забери деньги. С этой минуты она тебе больше не принадлежит.

Однако лысый кабатчик не спешил никого звать. Зато вновь отложил в сторону тряпку, взял чистую кружку, подошёл к бочонку, повернул кран и наполнил кружку золотистым пивом.

– Выпей вначале, – сказал он и пододвинул пиво гостю.

Тот нетерпеливо забарабанил пальцами по дереву.

– Послушай, Монкс…

– И ты меня послушай, Левассар. Тебя долго не было…

– И что?

– Ходили слухи, что твой корабль пошёл ко дну…

– Так и было. Но теперь у меня есть другой. Намного быстроходнее! По воде не идёт – летит. И никакая отмель не помеха.