Наверное, будет очень странно, если я вдруг спрошу босса, за кого Таня собирается высватать Червинского. Я не знаю ее подруг, но вряд ли они намного старше ее. А Бабник под руку с девочкой-припевочкой – это веселее, чем «Фантомас» с Луи де Фюнесом. Хотя, если уж совсем начистоту, еще меньше на эту роль годится Антон, но каким-то образом радужной малышке удалось его заарканить, а ведь тоже был тот еще убежденный холостяк.

Проходит час, другой – а мои мысли то и дело возвращаются к этой дурацкой мысли: Марик, с его кусательной задницей, и висящая на нем в образе медвежьей шкуры малолетка с клеенчатым портфелем.

Когда Антон уходит, я задерживаюсь под предлогом навести порядок в бумагах. А как только остаюсь одна, набираю Червинского. Зачем? Ну, вот зачем, а?!

— Привет, моя адская козочка, - рычит он в трубку. – Твои трусики были мокрыми после наших поцелуев?

«Какой же ты придурок», - мысленно отвечаю я, прикладывая ладонь ко лбу, а потом тюленьим голосом сообщаю:

— Вообще-то у меня вчера телефон упал в ванну и сломался внутренний динамик, поэтому ты сейчас на громкой связи - и мои родители вместе с бабушкой, дедушкой и прабабушкой передают тебе привет.

— Ох ты… черт!

Грохот в трубке заставляет надеяться, что Червинский упал со стула и уронил на пол свой чумовой зад. Может быть, завтра он приснится мне с пластырем между полужопками? Хорошо, что я никуда не спешу и могу наслаждаться его пыхтением, жуя свой утренний бутерброд.

— Скажи, что ты пошутила, - как-то нервно просит Червинский.

— Бабушка попросила валидол… - как бы вслух рассуждаю я. А когда Бабник начинает нервно бормотать себе под нос какую-то абракадабру, сжаливаюсь: - Да я пошутила, что ты такой серьезный?

Проходит пара минут, прежде чем к моему «женишку» возвращается дар связной речи.

— Твое счастье, Молька, что ты далеко, а то бы я как следует тебе врезал по пятой точке, - все еще немного нервно говорит Червинский. Но через мгновение уже снова в своей стихии: - Так что там с трусиками?

— Тебе не понравится мой ответ, так что лучше поговорим о другом…

А ведь я не знаю, что сказать Червинскому, потому что до сих пор в моей голове нет ни единой мысли, зачем я набрала его номер.

— Мне нравится твоя многозначительная пауза, - заливается соловьем «женишок». – Хочешь обсудить что-то интимное?

— Очень, - скептически разглядывая скол на свежем маникюре, говорю я.

— Я весь к твоим услугам, Молька. Могу быть у тебя через полчаса. Ты же еще в офисе, моя заскорузлая ударница труда?

— А когда свадьба, Червинский? – без предупреждения интересуюсь я. Будет очень неплохо, если он грохнется еще раз, чтобы прекратил, наконец, применять ко мне свои тупые подкаты. Неужели в наше время женской независимости и доступа к информации кто-то ведется на эту чушь?! – А то я тут платье присмотрела в каталоге – просто дивной красоты.

— Да просто ткни пальцем куда хочешь, Молька, - смеется Бабник. – Я уже и так весь твой: душой, но хотелось бы и телом тоже.

— Я вышлю тебе свой волос с пиджака – не благодари.

Кладу трубку и злюсь на себя за то, что поддалась слабости. Все, больше никаких звонков, поиграем еще раз в жениха и невесту – и «побьем горшки», как любит говорить Наташа.

Правда, телефон звонит снова, но на этот раз там фото другого мужчины и другое знакомое имя.

Егор.

— Как ты мог поджать хвост и сбежать? – ору в трубку, совершено не думая о том, как это может выглядеть со стороны. – Ты же мог ему вмазать, как следует!

— Ты не меняешься, Вера, - спокойно отвечает Егор. – Давай встретимся? Нужно поговорить… о многом.