― Прости, – прошептал виновато. – Я бездумно доверял, не слушал твоих доводов, думал, ты взъелась на экономку... А она из меня дурака делала. И родителей обманывала.

― Вся проблема в том, что мы не знаем друг друга... Как верить чужому человеку? Так что... Ты прощён. Но не привыкай, что всегда будет так легко, – я хотела свести к шутке, только мы оба были ещё не готовы посмеяться над случившимся. Меня немного трясло от пережитого ужаса, виконт выглядел мрачно и задумчиво.

― Эти украшения, – он кивнул на пол, где так и лежали драгоценности, – она могла украсть только из маминой шкатулки, сразу после её смерти. Мы с отцом тогда были не в себе от горя. Позже он спрятал шкатулку в сейф, даже не открывая, и потом я, вступая в наследство, тоже не проверил... А мама незадолго до смерти показала мне браслет и брошь, и велела передать их моей будущей жене, как свадебный подарок от свекрови, и попросить отдать их нашей дочери или невестке.

Двэйн подобрал украшения, погладил камни и протянул мне.

― Эти сапфиры были частью клада, который нашёл мамин далёкий предок, сделавший их рыбацкий род богатым и знатным. Семьи мамы и отца много веков жили в этой части Сокории, здесь сколотили состояние, получили титулы. И камни, как сказала мама, должны напоминать потомкам о том, как и где всё начиналось... И потом, девушкам очень идут украшения, – он тепло глянул на меня, – этот оттенок подойдёт к твоим глазам.

― Очень красивые вещи, – мне они и правда понравились, тонкая работа, изысканная, но я вернула драгоценности магу. – Только мы не женаты. Давай подождём. Они для жены, а не для...

― Всё ещё отказываешься даже невестой называться? – Двэйн присел на какой-то столик и привлёк меня к себе так, что я оказалась между его коленями. – Давай поговорим, ладно? – печальный взгляд блуждал по моему лицу, изучая. – Ты сама сказала, все сложности из-за того, что мы чужие. Но чтобы узнать друг друга, нужно время. Так почему ты думаешь, что у нас ничего не выйдет? Особенно теперь, когда я резко поумнел... – он мрачно вздохнул, засовывая драгоценности в карман. – И... Знаешь, я готов признать, что мне легко с тобой рядом, и ты делаешь этот замок уютным, наполняешь теплом, что ли... И твой суп был просто объеденье...

― Так ты его пробовал? А как же важная работа? – я мстительно пустила шпильку. За ту выходку красавца ещё никто не прощал.

― Пробовал. Три тарелки ушло на дегустацию, – усмехнулся Двэйн и виновато глянул на меня. – Работа действительно важная, ты же знаешь, но поведение моё было скотским. Я... Понимаешь, ты оттолкнула меня, хотя, казалось, что желание взаимно. Во мне говорило раненое самолюбие и бычье мужское упрямство. Прости... Снова.

― Драконье упрямство, наверное, – хмыкнула я, понимая, что надо бы выскользнуть из его рук, только вот делать это почему-то не хотелось. – По крайней мере, ты умеешь признавать свои ошибки. Это уже хорошо. И что резко поумнел, даёт надежду... Наверное, придётся тебя простить. Снова, – я повторила его интонацию, и мы понимающе кивнули друг другу. Показалось, что преодолели небольшой барьер в отношениях, чуть сблизились. – Но всё равно, представить себе наш брак я пока не могу.

― «Пока»? Уже прогресс, – улыбнулся Двэйн, но смотрел на меня задумчиво. – Тогда, может, начнём с малого? – он вдруг прижался лбом к моему лбу, закрыл глаза и проговорил низки и негромко: – Давай хотя бы признаемся, что нас тянет друг к другу физически. Меня тянет к тебе. Очень, – он быстро и мягко коснулся губами моих губ. – А тебя?