― Эти сапфировые браслет и брошь мать никогда не отдала бы тебе. Они, как и кулон, были частью фамильных украшений, доставшихся ей от прабабки, и предназначались моей будущей невесте. Вот этого ты не знала, да? И даже если бы все остальные обвинения оказались ложью, за одно это воровство я отправил бы тебя к палачам. Мои родители взяли тебя в этот дом девчонкой, хорошо платили, относились по-доброму... И я относился так же, не верил, когда слуги жаловались. С невестой поругался из-за тебя...

Двэйн зарычал, в его руке засиял кнут, а глаза из серых стали чёрными, даже белки почернели! И я увидела лицо безумца.

Часть 5

― Уходите, госпожа! – сдавленно выкрикнул Готфри, но я не могла оставить мага и экономку.

Да, она та ещё гадина и воровка, но виконт потом не простит себе убийства! Какими бы ни были наши отношения, я видела, что он добр к людям, старается помочь местным, заботится о слугах, и не убил оборотня, хотя мог, и ведь тот угрожал ему... Двэйн, в нормальном состоянии, чужд жестокости, и нельзя позволить ему совершить то, о чём он потом пожалеет.

Мысленно проклиная свой комплекс спасителя и сердобольность, я шагнула к магу, загораживая экономку.

― Двэйн, пожалуйста... Успокойся. Ты узнал правду, теперь пусть разбирается суд. Ладно? Пожалуйста... – виконта колотило от злости, красивый рот оскалился, кнут пульсировал светом всё ярче. Понимая, что есть только один способ, который ещё может сработать и спасти нас всех, я позвала мягче: – Двэйн, ну же, иди ко мне...

Шагнув ближе, я осторожно протянула руку и приложила ладонь к груди мага, заглядывая в черноту глаз, словно падая в тёмную пропасть, наполненную ненавистью, яростью и жаждой крови...

А дальше мне было так страшно, что в голове остались лишь вспышки воспоминаний.

Короткий рык, и моё запястье сжимают пальцы-тиски. Рывок. Двэйн грубо прижимает меня к себе, вцепляется в волосы, запрокидывая голову, и ледяные губы впиваются в мои. Безжалостно, зло, причиняя боль...

Терплю, отвечаю, по мере сил, на этот жуткий поцелуй, пытаясь вернуть мужику человеческие чувства. Смотрю в тёмные провалы глаз, понимая весь ужас того, куда скатывается Двэйн из-за проклятья... А когда маг, наконец, опускает веки и немного расслабляется, целует уже отчаянно, словно цепляется за последнюю надежду на спасение, машу рукой Элизабетте, застывшей и бледной как полотно, чтобы убегала.

Призраки тоже исчезают, и мы остаёмся одни. Виконт всё ещё не отпускает меня, но поцелуй становится спокойнее, нежнее, а потом у моих губ раздаётся тихое:

― Спасибо...

Двэйн прижимает меня крепко, но уже бережно. Он тяжело дышит, уткнувшись лицом мне в плечо, всё ещё дрожит, а я глажу его по спине, закидываю руки на шею и зарываюсь пальцами в кудри...

Мы долго стояли молча, не целовались, просто замерли, обнявшись, пытаясь успокоиться.

― Ты дала ей уйти, – прошептал маг, немного отстраняясь и заглядывая мне в лицо. – Она оскорбляла и унижала тебя, а ты её отпустила... Почему?

― Потому что не стоит пачкаться о таких людей. Пусть проваливает, так всем будет спокойнее. Если бы ты убил её, то не простил бы себе. Отправил бы на казнь, и потом сомневался бы, не был ли слишком жесток. Эта стерва сама себя наказала, и вряд ли её теперь ждёт такое безбедное существование. И... Двэйн, мне жаль. Я понимаю, как тяжело тебе было получить такой удар в спину от той, кому доверял.

Он сглотнул, пристыженно опуская глаза, поймал мою руку и прижался губами к ладони, поцеловал запястье, заставив сердце пропустить удар, а потом стиснул меня в объятьях.