***

Мариенград.

Императорский дворец.

Великий император всея империи Славен Мариенградский, стоя у своего любимого окна с рамами из тёплого жёлтого дерева, задумчиво провожал царственным взором молодого графа Ратмира Корнегейского, легко вскочившего на своего любимого коня Белого и умчавшегося на нём с места в карьер, едва не сбив посмевшие открыться перед ним не мгновенно тяжёлые врата императорского дворца.

Наглый мальчишка, наглый. Но дара хоть отбавляй. Не такой спокойный и рассудительный, как брат, нет. Этот горячий, вспыхивает как порох, где надо и где не надо. И никакого почтения к старшим, никакого. Но настойчивый. Пока своего не добьётся, не успокоится.

Это Славен ещё по высшей школе помнит. Намучился он тогда с этим Ратмиром. Тот ведь доводил абсолютно всё до конца не только в учёбе, где надо признать, равных ему немного было. Не только в учёбе, а и в многочисленных нарушениях чопорного устава школы.

Причём выворачивал всё так, шельмец, что виноватых не находилось. Вспомнить хотя бы иллюзии, которыми школа обычно встречала новеньких. Да что там новеньких, сам Славен один раз вздрогнуть изволил. Откуда иллюзии? Ниоткуда, измыри наслали, один ответ. Во всём у них всегда измыри виноваты были, а сам Ратмир со своей компанией совершенно ни при чём.

А что они сотворили с виконтом Дробышевским, который всего-то посмел слишком близко, на их взгляд, подойти к пассии одного из них? Вспоминать не хочется.

Дааа. А уж бабник какой, здесь ему точно равных во всей империи нет. Ну, тут-то девицы и сами виноваты, нечего было за ним хвостами ходить, нечего. Уже даже и сам Славен беседовал с некоторыми по-отечески, предупреждал. Да какое там… В одно ухо влетает, в другое вылетает.

Ну, Ратмир, не будь дурак, и пользовался. А чего ж не попользоваться, спрашивается, когда девицы сами приносят своё гм… расположение на блюдечке с аленькой каёмочкой. В этом-то Славен Ратмира как раз понимает, чего душой кривить, сам такой же в своей далёкой-далёкой молодости был.

Много чего отдал бы сейчас Славен за возможность хоть один день побыть таким, каким и он был когда-то, молодым и бесшабашным, как вот этот умчавшийся на горячем коне Ратмир. Эх, молодость, молодость… хорошее было время…

Жаль только, ушло это время для Славена, великого императора всех времён и народов…

14. глава 14

13-й век, город Центград.

С раннего утра слуги господина Бажена носятся, господину своему угождая. Господину измождённому, похудевшему, с императорской службы вернувшемуся. И супруга его милая так и вьётся вокруг, так и вьётся. А деточки его сладкие и поют для батюшки, и танцуют, и стишки рассказывают.

Возлежит господин Бажен на перине мягкой, в воде душистой искупавшись, кушаний изысканных наевшись. Всё-таки как хорошо, что сумел он таки духа лесного на помощь сподвигнуть и не бродит сейчас господин Бажен по зимнему лесу аки снеговик беспризорный.

Лесной дух так-то ни за что бы место не указал, как ни проси его, как ни кланяйся. Вздорный старик, ерепенистый. А так, прогнал его птичек любимых и стоишь себе спокойно над могилкой искомой, одну за одной нити считываешь, что от каждого трупа тянутся, когда бы тот ни попал в землю имперскую.

А ежели принюхаться, да вглядеться как следует глазом огненным, то и душу трупную увидеть можно. Ежели она там есть ещё, конечно, хотя бы в части малой, неупокоенной. Ежели хоть часть души-то осталася, то господину Бажену труп поднять, да жизнь в него вдохнуть, вообще ничего не стоит. Раз плюнуть для господина Бажена манипуляция такая, что есть, то есть.