– Ну давай блесни эрудицией.

Наклонился сорвал какую-то травинку и сунул в рот… между своими умопомрачительными полными губами. Такими мягкими на вид. Чувственными. Какие они… если тронуть их пальцами или своими губами?

– Во времена господства на Сицилии арабов река называлась Вади аль-Аббас, о чём сохранилось упоминание в сочинениях арабского географа Ибн-Хаукаля, – я подошла к воде и бросила камушек под таким углом, чтобы он запрыгал, – в котором он рассказывал о своём путешествии по Сицилии в 973 году. Прежнее название реки было возвращено ей между XII и XIV веками.

Резко обернулась, а он сзади стоит. В миллиметрах от меня.

– Ходячая википедия.

– Ты зачем меня сюда притащил, Верзила? Экзамен по истории мне устроить?

– По географии.

Смотреть сверху вниз, и в его жутко-красивых глазах блики от воды пляшут. И мой взгляд то на губы опускается, то снова к глазам возвращается.

– Мне потом из-за экзамена твоего прилетит. Как в прошлый раз. По врачам затаскали.

Он вдруг меня схватил за плечо и сдавил.

– И как?

– Что как?

– Каков бы был вердикт врачей… как и тогда?

– Ты о чем?

Не улыбается. И взгляд стал страшным, как тогда… на заднем дворе его дома… когда Джино пальцы сломал.

– Твой жених, ты с ним… трахалась?

– Чтоооо? – от злости чуть с ума не сошла. Так вот он о чем. – Придурооок!

Наклонилась к воде и плеснула ему в лицо со всех сил.

– Еще раз мне такое скажешь!....

– И что? Если скажу? – мокрый весь, вода по смуглым скулам стекает, капает на воротник рубашки, катится прозрачными дорожками по сильной шее. Сдавил мое плечо с такой силой, что у меня перед глазами потемнело. – Отвечай, когда я спрашиваю! Трахалась?

– Ты…ты больной на голову?

Ударила его по груди кулаками.

– Отойди. Я домой хочу!

– Скажи – да или нет!

– Пошел вон!

Не пропускает, стоит, как стена. Набыченный, злой, мокрый и смотрит на меня, как дикий зверь.

– Не ответишь – утоплю!

– Попробуй! Верзила чокнутый!

Я не ожидала, что он схватит меня за талию и потащит к воде, наклонится вместе со мной. Поскользнется на дне и упадет, роняя меня, придавливая всем телом так, что я вся ушла под воду.

Выдернул за шею наружу.

– Да или нет?

На доли секунд стало страшно, что, и правда, утопит.

– Нет!

И ударила изо всех сил по щеке. А он вдруг схватил меня в охапку и к себе насильно прижал.

– Не выйдешь ни за кого. Я запрещаю!

– Еще чего! – а злость стихает, и я во все глаза смотрю на его губы и снова в глаза. Мокрые волосы упали на лицо, и мне невыносимо хочется их убрать.

Время вдруг остановилось, закружилось вокруг нас застывшими в воздухе каплями воды. Как же бесконечно долго он опускает ко мне свое лицо. Не целует. Нет. Едва касается губами моих губ. А мне так жарко и так страшно. Сердце готово остановиться.

– Вереском пахнешь, – какое горячее у него дыхание. Я глаза закрыла, предвкушая поцелуй, но его не последовало. Только смешок издевательский.

– Ты уснула?

Удивленно распахнула глаза. Лыбится гад. Толкнула в грудь, пытаясь отпихнуть, но он расхохотался.

– Что? Думала, поцелую тебя, шмакодявка?

– Ничего я не думала! Отпусти! Придурок!

Схватил за затылок.

– Еще раз придурком назовешь…пожалеешь!

– И что ты сделаешь?

Когда его губы накрыли мой рот, смяли, жадно, сильно, я застыла… Никто и никогда меня не целовал. Я не знала, что делать… хотелось одновременно и вырваться… и целовать в ответ. Не просто целовать, а кусать его мягкие, сочные губы, терзать их. Делать с ними что-то немыслимое. Отчаянно попыталась отстраниться, хватаясь за рубашку, царапая спину, обманывая себя, что хочу… чтобы отпустил. Но вместо этого я как-то неловко ткнулась губами в его рот, приоткрыла свой и тут же ощутила, как наглый язык скользнул внутрь и сцепился с моим языком. Задохнулась, втягивая его дыхание. Как соль моря, лайм и горький табак.