Водила она плохо. К тому же улицы остались без фонарей, и Анничка чуть не сбила пару случайных прохожих, высыпавших из домов по причине отсутствия света. Перед шлагбаумом на выезде из Рэтскволла она несколько раз надавила на брелок, но подъёмный механизм, видимо, заело или он тоже был запитан на общую сеть. Анничка только открыла водительскую дверь, чтобы зайти на кпп, но не успела выйти из машины, как дорогу ей преградил мужчина в маске, форме и с фонариком.

– Девушка, вернитесь в свой дом, – резко сказал он.

– Нет, нет, мне нужно ехать, – сбивчиво заговорила она. – У меня там муж и мои мальчики… Он меня ждёт у торгового молла на трассе…

– Пожалуйста. Вернитесь. К себе, – очень чётко и медленно повторил мужчина. – Мы не хотим стрелять. Но будем вынуждены.

В подтверждение его слов за шлагбаумом раздался звук передёргиваемого затвора.

– Но… Мои дети… Муж… – жалобно повторила Анничка. И медленно опустилась обратно на сиденье авто.

Римми

На неубедительный отказ нейр Мортестиг только пожал плечами, ничуть не расстроившись, но затаил улыбку в уголке рта. Тем не менее не стал скрывать от Римми то, что удалось узнать за последние дни. А послушать было что.

Во-первых, служанка из таверны «Кочерга» клялась и божилась, что видела неведомую рыжую тварь, что охотилась на дракков. И более того – охотилась успешно. Парочку мёртвых паразитов с прокушенной шеей действительно нашли на заднем дворе таверны. Народ задумчиво чесал бороды. Этих помойных крыс хоть сапогами топчи, хоть топором руби, если изловишь, хоть магией жги – им всё нипочём. А тут – вот…

Во-вторых, местная чувырла, которой не было равных в поиске целебных корешков, ягод и грибов – тем она и промышляла, выменивая лесные дары на полюбившиеся ей людские сладости – начала приносить на рынок неведомые вещи. Александр сам видел: запаянные в тонкое железо мелкие рыбки, а то и овощи. Соусы в прозрачных, но вовсе не стеклянных бутылках. Столовые приборы. Местные торговцы, сообразив, что тупенькой мохнорожке взять такое добро негде, разве что украсть, хотели было чувырлу бить, да только никто о краже не заявлял.

В-третьих – народ пока шептался об этом тихо, греша на выпитое сверх меры, – но виделось людям разное. Даже на трезвую голову. «Мо́роки», – истово осеняли себя горожане защитными знаками, а после вспоминали, что неплохо бы Ружане-матушке хлебом поклониться. А то и самому Шивуну-вседержцу петуха, а лучше поросёнка, пожертвовать…

А ещё было четвёртое, пятое и многое другое. После завтрака в кофейне нейр отправился по своим делам, взяв с Римми обещание держать ухо востро и немедленно докладывать, если увидит что-то подозрительное. Римми в глубине души надеялась, что нейр наконец пригласит её на ужин, но тот словно забыл о своём последнем условии. И девушка смутилась от собственных желаний.

Сегодня она по совету нейра не стала тратить время на объезд окрестностей или выжидать клиентов дома, а решила нанести некоторым горожанам визиты. И для начала отправилась в дом мэра. Сам Осва́льд Кнокпис был на службе, но его супруга – та самая рыжая и безвкусно одетая дама на маскараде в розовом платье, знакомая тёти Амандины – девушке явно обрадовалась. Расспросив хозяйку, не замечала ли та новых странностей в доме, Римми обновила Красную Линию во флигеле, где располагалась гостевая спальня. Мэр Кнокпис по столичному обычаю спал отдельно от жены, но после того происшествия был вынужден перебраться обратно на супружеское ложе и флигель теперь пустовал.

Магическое плетение нарушено не было, порталов никаких не наблюдалось, но Римми под испуганным взглядом хозяйки всё равно посопела, применив магию для вида – всё равно та ничего не поймёт, но сделать вид, что Римми колдует, было необходимо.