Вот это глаз-алмаз! Да я в ее возрасте, наверно, и слов таких не знала. Могла бы сказать красивая тетя или некрасивая. Но это заявление удивило не только меня. Сам Невозмутимый от неожиданности покачал головой.

- А как ты определяешь, простушка или нет?

Малышка закатила глаза, изображая «Ой, все!»

-Ну вот наша Маша - простушка. Ни тебе колец, ни браслетов. Губы не накрашенные. А вот Илонка твоя – эта цаца. У нее брови – во!

Девчушка изобразила характерное движение, которым в известной сказке «Морозко» мачеха тестом замазала брови Настеньке.

- К тому же вся прилизанная, боится улыбаться, чтоб морщины не завелись. Зато орать может!

Малышка покрутила головой, показывая реакцию на воображаемый крик. И тут же переключилась на меня.

- Пойдем играть? – маленькая королевишна, очевидно, уже решила, что я ее игрушка, и мнения папы особо не спрашивала.

- Луковка, мне, правда, нужно идти, - прозвище пришло в голову сразу же, как только я поставила ее на пол. Золотистые волосенки, завязанные в жидкий хвост на макушке и круглые щечки до кучи к ее имени выдавали вот такую ассоциацию.

Малышка хихикнула, смешно закрыв носик ладошками.

- Меня так никто не называл!

- И не будет! У тебя есть имя. – Вяземский метнул в меня убийственный взгляд. Наверно, так смотрела Медуза Горгона, превращая людей в каменные статуи. – А Мария уже уходит.

- Да, солнышко, мне пора, - я подарила ей извиняющуюся улыбку.

- Нет, - взвизгнула Луковка и затопала ногами. Схватив маленькую

диванную подушку, запустила ее в спускающуюся по лестнице «цацу».

- Лукерья, будешь наказана! – рявкнул Вяземский, а я, воспользовавшись разразившейся заварушкой, поспешила на выход. И успела услышать, как малышка отчаянно заревела.

Девчушка, конечно, не подарок. Но то, как она охарактеризовала «цацу»

Илону, говорило о многом. Не знаю, куда делась мать Луковки, но эта Илона явно пассия хозяина. Если не жена. Правда, у него кольца я не увидела. Но, то, что цаца живет в доме – однозначно.

Я немного завидовала таким. Хотя какое там немного! Я откровенно завидовала. Есть такие женщины, которые словно родились с короной на голове. У них идеальная осанка – в противном случае корона свалится. У них идеально ухоженная внешность. От гладко зачесанных в пучок волос до педикюра. Они всегда знают, чего хотят и окружающие им все преподносят на блюдечке. А если не преподносят, то такие венценосные особы забирают сами. Как говорится: «Я заберу свое, чье бы оно ни было!»

Они не ставят локти на стол. Ведут безупречно здоровый образ жизни. На ночь надевают маску на глаза и никогда не ложатся позднее одиннадцати.

Они или реально обо всем имеют представление, или делают вид.

Но как бы то ни было, мне до таких цац, как пешком до Луны.

Я не делаю маникюр, не считая того злосчастного раза. Волосы мои никогда не будут изображать такую утонченно-аристократичную прилизанность. И сама я далеко не идеал. Знаю, что это отвратительно, но ничего не могу поделать – в «минуты душевной печали» я закидываюсь безумно калорийным гамбургером или чизбургером, со всей этой горчично- майонезно- кетчуповой заливкой. Насыщенный, остренький вкус будто бодрит и в то же время успокаивает, усыпляет чувство тревоги за завтрашний день. Или вкусной пироженкой с кофе. Обожаю латте и эстерхази. Но это по большим праздникам. А в будни, которые длятся почему-то семь дней в неделю, ограничиваюсь растворимым «три в одном» и бюджетными эклерам или дешевыми пряниками…

2. Глава 2

Обратно на такси я точно не поеду. Я уже не боюсь вспотеть, толкаясь в электричке и метро, спешить мне некуда и вообще, я теперь не знаю, что делать и как дальше жить. Меня, словно тряпичную куклу сняли с руки и кинули в ящик для реквизита.