– Дань, ты уверена, что взяла только необходимое? – Лёнька, навьюченным верблюдом, от двух походных рюкзаков шатается.

Появляется из подъезда.

– Конечно, – я отвечаю кристально честным взглядом.

Открываю багажник его джипа, поскольку от спорткара, вспомнив куда и как ехать, Леонид Аркадьевич решил благоразумно отказаться.

– То есть череп тоже необходим? – он уточняет скептически.

Упс.

Заметил.

– Мила просила взять.

– Слушай, – Лёнька вопрошает без особой надежды, – а вы там все с прибабахом? Или адекватные всё ж встречаются?

– Смирись, мы ещё адекватные, – я улыбаюсь.

Закидываю руки ему на шею и, встав на носочки, целую.

Шепчу в губы:

– Спасибо, что согласился поехать.

– Будто у меня был выбор, – Лёнька ворчит и с видом мученика тоскливо вздыхает, – кажется, я уже смирился. И с постоянным присутствием этих психов в нашей жизни тоже.

– Вот за это я тебя и люблю, – я смеюсь и, не успев ещё раз его поцеловать, оборачиваюсь на протяжное завывание машины.

Что недалеко от нас тормозит, грохочет музыкой.

– Эй, голубки, мы едем или нет? – высунувшись из окна, громоподобно орёт Вано.

И сидящие на скамейки бабки вздрагивают, крестятся размашисто и слаженно, взмывает ввысь стая потревоженных голубей.

А мы поспешно соглашаемся, что едем.

***

– Дарий наш первый и единственный, а-а-а, я не видела тебя вечность! Сенечка, поцелуй нашего Дария!

Ураган по имени Варя налетает внезапно, подхватывает, обнимает, хохочет и попеременно целует то меня, то енота, которого держит бульдожьей хваткой и возмущённое вяканье которого она не замечает.

– Варь, отстань от людей, – Дэн, староста смежной группы, притягивает её к себе, кивает мне и пожимает руку выбравшемуся из машины Лёньке. – Дашка, не обращай внимания. Они с Ромычем уже на двоих накатили тинктуры Милиной ба. Их час плющит.

– Настойка во! – Варя поднимает вверх большой палец.

– Вы тоже во, – Дэн ухмыляется и енота, который всем видом демонстрирует невыносимые страдания бытия, забирает.

– Эй…

– Сенека идёт жарить шашлыки со мной, – Дэн ставит пред фактом, уклоняется ловко и, судя по всему, привычно от загребущих рук Варвары.

Отбегает.

А Варя возмущённо оборачивается ко мне:

– Нет, ты видела? Меня лишили ребёнка!

Она радостно фыркает и, подхватив меня под руку, тащит к пледам и загорающим нашим, успевает прокричать в сторону Дэна:

– И только посмей подать на алименты! Я не буду платить, ты сам забрал этого гада.

– Варька, ты кошмарная мать! – Мила констатирует безжалостно.

Приподнимается на локтях, запрокидывает голову, сдвигая очки на волосы, которые в лучах солнца искрят золотом.

– Привет. Ты мне Йорика привезла?

– В машине, – я сажусь рядом и толкаю её в бок. – Пока не скажешь зачем, не отдам.

– Дарья Владимировна, а вот скажи мне, – Мила смотрит со снисходительной улыбкой терпеливого родителя, – сегодня какая ночь?

– Тёплая?

– Купальская!

– И что, папоротник пойдем искать? – Нина приоткрывает глаза и даже заинтересованно поворачивает голову в нашу сторону.

– Ага, – жена Ромочки фыркает насмешливо, – и цветик-семицветик заодно.

– А я хочу папоротник поискать, – внезапно объявляет Женька.

– Я тоже.

– Я тоже.

Ди-Ди вопят хором.

Переглядываются ревниво, пихая друг друга локтями, перепираются, и я невольно улыбаюсь, вспоминаю сусликов, которых они однозначно напоминают. И не-е-ет, о сусликах в свой выходной я думать не хочу и не буду.

Мне без разницы, как там с ними справляется Красавчик.

Сегодня мой день, моя жизнь, в которой даже мыслям о монстрах и Лаврове места нет.

Определенно нет, поэтому, сдернув и неуместные мысли, и футболку под улюлюканье Эля, я с разбегу прыгаю в озеро и плыву к нему.