Арина отступила на шаг от перил, завертела головой. Взгляд заметался по сторонам, но ничего подходящего не обнаружил поблизости, только…

Ну, ничего не поделаешь! Арина подскочила к стене, сорвала висящую на ней декоративную тарелку — даже рисунок на ней толком не успела рассмотреть — рванула назад к перилам, размахнулась, прицеливаясь.

Она ни в кого не метилась, только в пол. Тарелка в него и ударилась, с грохотом, разлетелась на осколки. Вот тогда они оба и отреагировали. Одновременно, как по команде, развернулись, запрокинули головы, прожгли пронзительными взглядами.

И как только Арина моментально не упала замертво, да и вообще весь второй этаж не обвалился?

— Что вы себе позволяете? — прорычал Котенков. — Это такому психологов учат?

У Арины, если честно, пальцы дрожали, и сердце испуганно бухало после такого сумасшедшего поступка. Никогда ещё ей не приходилось швырять в людей посудой. Ну разве только в глубоком детстве, игрушечной. Но сейчас у неё просто выхода не было, иначе никто бы её не послушал.

Она спустилась ещё на несколько ступенек и опять вцепилась в перила, чтобы дрожь была не слишком заметна, глянула сверху вниз, поинтересовалась с вызовом:

— Вы хоть раз видели, как коты дерутся? — Что там с Макаром происходило, она не замечала, потому что смотрела прямо в лицо Котенкова — тот недовольно морщился — и говорила ему: — Так вот. В подобном случае ничто не поможет, только ведро с холодной водой.

— То есть мы вас ещё и благодарить должны, — раздражённо и негодующе выдал Котенков, — что это оказалось не ведро с водой? А всего лишь, — он посмотрел на осколки, холодно усмехнулся и опять поднял взгляд на Арину, — декоративная тарелка.

Она спустилась вниз ещё на несколько ступенек. Ну не убегать же теперь и прятаться? И, между прочим, она ничуть не раскаивается. Тем более, сработало ведь. Хотя тарелка, конечно, не виновата, что оказалась под рукой.

— Можете её стоимость из зарплаты вычесть, — гордо заявила Арина. За прошедшие дни она же на тарелку заработала. Та же не какая-нибудь антикварная ценность, выкупленная на аукционе за сотни тысяч долларов. Хочется надеяться.

— Ну спасибо, — отозвался Котенков, мрачно следя за её продвижением. — А то я уж было подумал, вы с меня ещё и за дополнительные услуги спросите. По разниманию дерущихся котов.

— Ну, хватит! — остановившись, потребовала Арина, хоть и не слишком напористо, но твёрдо. — Вы что, не понимаете? Вы Еву напугали. — Она всё-таки спустилась до конца, но слишком близко подходить не стала, так и застыла у конца лестницы, по-прежнему держась одной рукой за перила, для надёжности и спокойствия. — Она там чуть не плачет. А если вам обязательно надо поорать друг на друга, а о других способах, как разрешить конфликт, вы не знаете, так выбирайте место, откуда вас никто не услышит. — Арина посмотрела на Макара, тот стоял, засунув руки в карманы спортивных штанов, пялился в пол и время от времени коротко поглядывал на неё исподлобья. — Хотя лучше бы вы в футбол сыграли. Или вон в баскетбол. Чем впустую воздух сотрясать и девочку пугать, для которой вы оба одинаково дороги и важны. Она и так уже осталась без мамы.

Котенков сжал губы, вроде бы и недовольно, но в тоже время с сомнением.

— Она действительно плачет? — поинтересовался глухо, с неподдельной хоть и сдержанной тревогой и, пожалуй, даже раскаянием.

— Почти, — подтвердила Арина. — Но сейчас может уже и действительно плачет. И вам лучше пойти к ней.

— Зачем? — подал голос Макар.

— Чтобы сказать, что у вас всё в порядке, — Арина наконец отцепилась от перил, всплеснула руками. — Что вы не ненавидите друг друга, и ей не придётся выбирать между вами. Обоим пойти. Вместе. — Она опять перевела взгляд на Котенкова, украдкой шмыгнула носом, вскинула подбородок. — А потом — увольняйте. Я прекрасно понимаю, что не имела права… так себя вести. Поэтому, извините. А за тарелку я действительно заплачу.