— Гена, у тебя паранойя, — с раздражением говорит Михаил. — Я же узнавал, не идиот. Они с женой Полянского в школе вместе учились, так что это просто совпадение. Да, уверен. Все, Гена, дай мне отдохнуть пару дней.

Наступает тишина. Видимо, разговор окончен. Но это уже переходит все границы. Он докопался даже до моего детства. Зачем?

Рывком открываю дверь и, войдя в кухню, просто упираю руки в стол, нависнув над Михаилом. Он все прекрасно понимает по моему лицу, но я даже и не пытаюсь спрятать эмоции.

— Слышала, значит? — понимает он, но выглядит привычно невозмутимо.

И ни капли сожаления или раскаяния, так что извинений, что он опять лезет в мою частную жизнь, я вряд ли дождусь.

— Может, объяснишь, в чем меня подозревает неизвестный Гена и при чем тут Слава? — тоже отбрасываю обращение на «вы».

— Гена — это глава моей службы безопасности, — поясняет Михаил, хотя мне от этого ни холодно ни жарко, меня больше интересует другой вопрос.

— Да хоть глава администрации президента! — повышаю я голос. — В чем дело?

— Полянский был моим адвокатом в одном щекотливом деле, — наконец отвечает, и кое-что становится понятным. — А тут ты… Подруга его жены появляется в моей жизни. Ты бы поверила в такое совпадение? Я ни в коем случае не думаю, что Полянский меня продал или тебя кто-то купил, — снова начинает говорить загадками. — Но использовать втёмную могли. Вот именно поэтому я собирал на тебя информацию. Узнал, что вы с Анной учились вместе, и понял, что это действительно всего лишь совпадение. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

Да он непробиваемый! У меня даже слов не находится. А просто спросить не судьба? С людьми надо разговаривать. Да, но при этом, как говорил один небезызвестный персонаж, все лгут.

— То есть это щекотливое дело до сих пор не даёт тебе спокойно спать по ночам? — усмехаюсь я. — Дай угадаю… Скорее всего, это дело о разводе.

Михаил медленно поднимается, и теперь мы меняемся местами — он нависает надо мной. Смотрит, как будто пытается понять, знала ли я или на самом деле угадала.

— Не лезь туда, куда не надо, — его голос просто обжигает холодом.

— То есть тебе можно копаться в моей жизни, — не отступаю я и даже вздергиваю подбородок, — а я должна обо всем догадываться сама, потому что у меня нет твоих возможностей?

Михаил сейчас выглядит удивлённым. Наверняка привык, что от такого его тона и вида люди падают на колени и, скуля, забиваются в ближайший угол. Да не дождется! И совершенно не страшно. Хотя нет, вру. Что-то дрожит внутри, но желание прояснить ситуацию все же сильнее.

— Что ты хочешь услышать? — Михаил спрашивает обманчиво добродушно.

— Я хочу понять, в чем ты меня подозреваешь, — на эмоциях даже тычу пальцем ему в грудь.

И понимаю это, когда чувствую его руку, перехватившую мое запястье. Кажется, немного переборщила. Но это не я, это все моя импульсивность.

— Не надо так больше делать, — предупреждает Михаил, но руку мою не отпускает. — И я ни в чем тебя не подозреваю, так что считаю разговор законченным.

Нет, ну вы посмотрите на него! Он считает… Конечно, все будет так, как он решил. И разговоры заканчиваются тогда, когда он решил. Может, мне ещё канкан на столе станцевать, если он вдруг так решит?

— Соня, ну ты где? — Машка влетает в дом, и Михаил тут же разжимает пальцы и делает от меня шаг в сторону.

— Не могла найти какао, — улыбаюсь я малышке, включая чайник.

— Я помогу, — кивает она.

Мы делаем две большие чашки какао, и я сейчас с удовольствием плеснула в него что-нибудь пятилетней выдержки, но придется ограничиться тем, что имеем.