Да вот только… Терять прибыльную работёнку из-за легкомысленной связи с боссом совсем не вариант. У нас нет никакого будущего. И даже если представить, что это возможно…

Я крепко зажмуриваюсь и резко выдыхаю.

Не имею я права быть счастливой. Не после того, что я сделала.

В ресторане меня всё раздражает. Особенно кокетливая официантка, которая уже пять минут флиртует напропалую с моим боссом, даже несмотря на розовый пластырь с не менее розовыми феечками.

И это в то время, когда за столом сидим мы с Ксюнькой в ожидании, когда на нас обратят внимание!

– Кхе-кхе! – показательно кашляю я, и девица застывает. – Мы готовы сделать заказ.

– И что же выбрали мои очаровательные дамы? – с мерзкой улыбкой спрашивает Аторов. С самой мерзкой из всех захватывающих и обворожительных мужских улыбок, которые мне доводилось только повидать в своей жизни!

– Дями будють сюпь, – хлопает в ладоши Ксюша.

Я смеюсь, бегло приобнимаю девочку и звонко чмокаю пушистую макушку.

– Моя ж ты умница! Настоящая светская львица!

– Нет, влица – это мама, а я – влёнок, – хохочет малышка.

– А кто же тогда папа? – проявляет интерес господин папа-тот-самый-зверь, наклоняясь над столом.

– А папа – лев! Он рычит вот так: р-р-р-ы-ы, – пародируя львиный рык, Ксюша корчит забавную мордашку.

Аторов ласково гладит её щёчку:

– Молодец, доченька! Из тебя бы получился замечательный львёнок!

– А из тебя – лев, – не остаётся в долгу крошка.

– Как думаешь, а из няни Ани получилась бы мама-львица? – царь зверей бьёт меня по живому своим дурашливым вопросом, но, конечно, этого не замечает.

Ксюша раздумывает недолго:

– Да, папочка! Она такая добрая! Из неё получилась бы замечтательная мама-влица!

– Я тоже так подумал, – подмигивает мне Аторов.

От возмущения я не нахожу слов. Да что он о себе возомнил?! Ведёт себя, словно… словно приставучий павиан! Ещё и втягивает в свои игрища дочь, непоседу-мартышку! Не ресторан «Райская Сицилия», а энимал плэнэт какая-то!

– Вы готовы сделать заказ? – со скучающим видом спрашивает официантка, и Олег Фёдорович наконец отрывается от своего важного занятия – прожигания меня стальными лазерами глаз – и делает заказ.

После обеда мы неторопливо прогуливаемся по морской набережной до рынка, покупаем свежую рыбу, кое-что из фруктов и овощей, а обратно возвращаемся по набережной вдоль реки, чтобы выйти ближе к припаркованной у ресторана машине, таким образом делая огромный круг по улицам города.

Я удивлена, что Аторов вообще что-то покупает сам, но тот лишь загадочно улыбается. Уж не отравить ли вздумал?

Ой, Аня, не будь дурой. Знаем мы прекрасно, что им всем от нас надо! – усмехается мой внутренний голос.

Меня утешает лишь то, что Ксюша просто до безобразия счастлива проводить столько времени с отцом. Остаётся надеяться, что папа-лев не вознамерился заполучить свежую няньку ценой душевных переживаний собственного ребёнка.

– А можно я добегу вон до туда, до мостика, и обратно? – спрашивает Ксюша разрешение.

Я жду ответа Аторова. Входит ли беготня по улице в список запретов? Не припоминаю.

– Ксеня, только будь аккуратнее, ладно?

– Ладно, папочка. Я ук-ку-ра-тень-ка-я, – старательно выговаривает малышка.

Олег Фёдорович улыбается. На его щеках появляются крышесносные ямочки. На моих – стыдливый румянец.

Ничего, скажу я вам, необычного. Если вы – здоровая половозрелая женщина, у которой не было мужчины более пяти лет, то это вполне закономерная реакция на раздражитель. И дело исключительно в обострившемся гормональном фоне! Мне не нравится Олег Фёдорович. Ни капельки.