Готово! – крикнула я, чувствуя, что на еще одну лепку снеговиков в центре зала меня просто не хватит.

Я услышала шаги. Удавчик номер два уже начинал подтаивать.

И это все на что ты способна? – спросил маэстро.

Ну уж простите! – выдохнула я, отогревая озябшие руки. Этот удав смотрелся довольно прилично. Не удивлюсь, если на выставке снежных удавов он взял бы почетное третье место!

Ладно, – смилостивился маэстро, положив на плечо скрипку. Он сделал глубокий вдох, мотнул головой и … заиграл. Музыка заставила меня забыть обо всем. Она притягивала меня, а я чувствовала себя змеей, которая качается в такт дудочке.

Внезапно я увидела, как мой удав пополз… Ну, как пополз? Отталкиваясь маленькой снежной распоркой. Просто я не везде убрала снег, не посчитав это нужным.

А! – открыла я рот, делая шаг назад.

Не то, чтобы я сомневалась, но сейчас меня интересовал вопрос, есть ли в удавьем сердце какая-то благодарность к создателю? Нет, конечно, я не ждала того, чтобы удав радостно бросился на меня, назвал меня мамой и так далее… Но хотя бы не мстить мне за единственную недоразвитую лапу, которая совершала толкательно – поступательные движения.

Снежная змея превратилась в настоящую змею и поползла по залу, а я отходила от нее. Мне очень хотелось прочитать в желтых змеиных глазах радость встречи с как бы родительницей, но пока что я не могла прочитать в них ничего!

Музыка набирала темп, словно огромный вращающийся маховик. Сердце мое набирало темп в такт музыке.

А вы не могли бы… – пискнула я, понимая, что змея приближается ко мне.

Я посмотрела на маэстро, который играл с таким упоением, что закрыл глаза.

А можно не… – снова пискнула я, чувствуя, как упираюсь спиной в стену. Это – худшее, что могло случиться. Нет, я понимаю, маэстро человек творческий, но не думаю, что его вдохновят мои ноги, торчащие из пасти удава!

Помогите! – пискнула я, понимая, что змея становится в полный рост передо мной. Белоснежная, сверкающая, страшная, опасная и красивая, она извивается, словно собирается броситься на меня.

Сердце ухнуло вниз, когда музыка сделала яростный выпад, а змея бросилась на меня и … рассыпалась снегом у моих ног.

Маэстро остановился, глядя на остатки моего удавчика и на меня, которая вжималась всей спиной в стену.

Молча, не говоря ни слова, Ниссен вышел из зала.

Вот тебе и музыка, – прошептала я, мчась за тряпкой и вытирая остатки удава.

Нервы все еще икали, а я пыталась успокоить их. Но они устроили настоящий бунт.

Думайте о деньгах! – проворчала я, выжимая тряпку в ведро.

Вылив ведро на улицу, я поковыляла в сторону своей комнаты. Спину ломило, как у семидесятилетней старухи. Глаза слипались, а я во сне все еще лепила снежных удавчиков.

Нет, все! – выдохнула я, слыша звон колокольчика. Я поняла, что уже утро. – С меня хватит! Сегодня же увольняюсь!

Решительно я встала с кровати, чувствуя, как при мысли об увольнении мне стало на душе намного легче!

Будет еще мне указывать, какой длины должна быть змея! – ворчала я. – Красиво ему подавай! Ага! Щас! Разбежалась, поскользнулась, упала, застонала!

Но тут же меня обожгла неприятная мысль, а куда я, собственно пойду? У меня здесь нет ни дома, ни родных, ни друзей. Мне даже переночевать негде!

Это страшное чувство неизвестности пугало меня. Но и мысль, что в следующий раз с меня потребуют прокопать туннель отсюда до столицы, тоже ни капельки меня не грела! Но и не пугала уже настолько, как прихоти капризного гения.

Я расправила плечи и направилась в сторону, где слышалась скрипка. Ну, сейчас я ему все скажу, а потом буду свободна, словно ветер. Если он заплатит мне за день,то этих денег хватит, чтобы переночевать. Дальше буду думать.