— А как притомится, что сделает?

Вопрос явно был с подковыркой. Что делает человек, когда устанет? Отдыхает…

Как там у смурфа Лентяя? «Зачем бежать, если можно ходить? Зачем ходить, если можно стоять? Зачем стоять, если можно сидеть? Зачем сидеть, если можно лежать? Зачем бодрствовать, если можно поспать»

Ну, положим, после такого стресса до «поспать» вряд ли дойдет. Во всяком случае, так быстро. А до чего дойдет?..

Василий поглядывал с хитринкой в глазах, но молчал и не торопил.

Черт? Еще раз… Все погибли, я чудом спасся? Что я стану делать?... О! Чудом! Значит, я просто обязан поблагодарить Господа за спасение… Ну, разумеется, Аллаха… что сути дела не меняет.

— Я думаю… татарин сейчас молится…

— И опять молодец! — Василий прямо сиял от удовольствия. Будто ему губы медом намазали. Десятилетней выдержки… — Все верно. А если б не в себя смотрел, а вокруг — еще раньше ответ бы нашел… — казак указал плеткой вперед.

Я посмотрел в указанном направлении и увидел коленопреклоненную фигуру. Обращенную к нам спиной.

— Так что ум хорошо, но глазами тоже пользоваться не мешает. Держи… — казак протянул мне сложенную кольцами волосяную веревку — аркан. — Ты выследил, тебе и ловить.

— Но… Но, я не умею…

— Уверен? Или снова не помнишь?

— Уверен…

— Ну, ладно… В общем-то он нам и не шибко нужен живой. Выкуп не возьмешь. А в лагерь приведем — бабы его живым выпотрошат. Может, голомозый и заслужил на такую смерть, но месть опустошает душу. Не женское это дело…

Запорожец послал коня вперед, с каждым шагом увеличивая скорость. Татарин не мог его не слышать, но даже не оглянулся. Я глядел, как Полупуд приближается к нему, а сердце отбивало перестук лошадиных копыт. Бу-бух, бу-бух… Василий пустил коня левее, поравнялся с татарином, слегка наклонился и взмахнул саблей.