О лютой ненависти и святой любви.

Что творится, что творилось на твоей земле,

Все в этой музыке, ты только улови…

Кто-то из ребят подбросил веток в костер. В небо взметнулся сноп искр, осветив задумчивые лица ребят.

Дым костра создает уют

Искры вьются и гаснут сами.

Пять ребят у костра поют

Чуть охрипшими голосами.

Если б слышали те, о ком

Эта песня сейчас звучала,

Прибежали б сюда пешком

Чтоб услышать ее сначала…

……

Мы себе давали слово

Не сходить с пути прямого,

Но так уж суждено

И уж если откровенно всех пугают перемены,

Но тут уж всё равно

Вот новый поворот и мотор ревёт

Что он нам несёт пропасть или взлёт

Омут или брод и не разберёшь

Пока не повернёшь…

…..

Вечер бродит по лесным дорожкам,

Ты ведь тоже любишь вечера.

Подожди, постой ещё немножко,

Посидим с товарищами у костра.

Вслед за песней позовут ребята

В неизвестные еще края,

И тогда над крыльями заката

Вспыхнет яркой звездочкой мечта твоя…

…..

У дверей в заведенье народа скопленье,

Топтанье и пар.

Но народа скопленье не имеет значенья -

За дверями швейцар.

Неприступен и важен, стоит он на страже

Боевым кораблем.

Ничего он не знает и меня пропускает,

Лишь в погоне за длинным рублем,

И в его поведенье говорит снисхожденье…

…..

Мы с тобой давно уже не те,

Мы не живем делами грешными,

Спим в тепле, не верим темноте,

А шпаги на стену повешены.

В нашей шхуне сделали кафе,

На тумбу пушку исковеркали,

Истрачен порох фейерверками,

На катафалк пошел лафет…

Почувствовав першение в горле, отложил гитару и предложил ребятам:

– Может пора картошку закинуть? Принесли?

Высокий подросток по имени Павел из местных, являющийся неформальным лидером среди пацанов, молча поднялся и начал палкой освобождать место для закладки, раздвигая горевшие дрова.

– Давайте, кто что принес, – предложил ребятам он.

Получилась значительная горка картошки – старой, мятой, с ростками и молодой, только сегодня выкопанной. «Чьи огороды пострадали?» – мысленно улыбнулся.

– О-о! Картофан! – в наш круг протиснулся коренастый подросток, лет семнадцати-восемнадцати, занял чье-то место и с вызовом посмотрел на меня:

– А блатняк знашь? Сбацай!

За спиной послышался гул голосов. Обернувшись, оторопел – в нескольких шагах стояла толпа. Видно было только первые ряды, в отсветах костра белели лица и женские платья, а за первыми рядами в темноте светились огоньки сигарет. «Когда успели?» – удивился.

Передал гитару Мишке и, помедлив, поинтересовался у гостя:

– Тебя сюда приглашали?

– Кто мне запретит? – с вызовом бросил он.

«Он еще и поддатый!» – заметил и услышал поднимающийся возмущенный рокот толпы, в котором преимущественно слышались женские голоса. Теперь люди не молчали и активно переговаривались.

– Блатняк иди в другом месте слушай! – предложил наглецу. – Иди! – повысил голос и посмотрел тому в глаза.

– Иди, иди Боган! – послышался уверенный мужской голос из-за спины.

Парень поднялся с бревна, демонстративно сплюнул под ноги и проворчал с угрозой:

– Ништяк, пионэрвожатый. Еще встретимся!

Не ответив, повернулся к Мишке:

– Попить не принесешь?

Кто-то из подростков недовольно заметил:

– Спокойно посидеть не дадут. Надо было дальше уходить…

– Отсидел пару лет за хулиганство на малолетке, а теперь корчит из себя бывалого рецидивиста! – презрительно пробурчал Павел.

Некоторые ребята согласно кивнули. Вероятно, пацаны почувствовали себя отдельным коллективом, отдельным от остальных присутствующих, своей компанией, хотя в толпе явно находились их друзья, знакомые и родственники.

– Мы и картошку будем есть, как на сцене! – повысив голос, намекнул лишним людям Павел.