– Хорошо, – согласился Ваймс. – Тогда запиши мне памятку.

– Ух ты! Правда? Да. Разумеется. Никаких проблем.

Ваймс прочистил горло:

– Увидеться с капралом Шноббсом, тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.

– Э… прости, это и была памятка?

– Да.

– Гм, ты, конечно, извини, но сначала надо четко и ясно сказать: «Памятка». Именно так написано в руководстве. Можешь сам посмотреть.

– Хорошо, это была памятка.

– Прости, но тебе придется повторить ее еще раз.

– Памятка: увидеться с капралом Шноббсом, тема: трудовая дисциплина; также тема: графское происхождение.

– Принято, – кивнул бесенок. – Должен ли я напомнить тебе о записанном? И когда именно?

– А по какому времени ты будешь напоминать? По местному? – издевательски поинтересовался Ваймс. – Или по клатчскому?

– По правде говоря, я легко могу сказать, который сейчас час в…

– Ладно, лучше я запишу это в свой блокнот, если не возражаешь.

– О, как скажешь. Я умею распознавать почерк, – с гордостью признался бесенок. – Я довольно-таки продвинутый.

Ваймс вытащил блокнот и показал его бесенку.

– Что, ты и это распознаешь? – уточнил он.

Бесенок прищурился.

– Легко, – спустя буквально секунду кивнул он. – Это почерк, я уверен на все сто. Завитки и крючочки, соединенные друг с другом. Точно. Почерк. Я сразу его распознал.

– Так, может, ты мне скажешь, что тут говорится?

– Говорится? – осторожно переспросил бесенок. – Разве почерк может говорить?

Ваймс убрал потрепанный блокнот и захлопнул крышку органайзера. Потом снова откинулся на спинку кресла и стал ждать.

Кто-то очень умный, намного умнее, чем тот, кто обучал бесенка, создал для приемной патриция особенные часы. Они тик-такали, как и все часы, но против всех обычных часовых правил тик-так их был нерегулярным. Тик-так-тик… а потом явная задержка на долю секунды дольше, чем до того… так-тик-так… а потом тик на долю секунды раньше, чем вы того ожидали. После десяти минут ожидания мыслительные способности даже самых опытных и подготовленных посетителей падали до нуля. Патриций, наверное, хорошо заплатил часовщику.

Часы прозвонили четверть двенадцатого.

Ваймс подошел к двери и, вопреки обычаю, осторожно постучался.

Из-за двери не доносилось ни звука: ни шороха перекладываемых бумаг, ни приглушенных голосов.

Он попробовал ручку. Дверь была не заперта.

«Точность – вежливость королей», – всегда говорил лорд Витинари.

Ваймс вошел.

Шельма старательно соскреб крошащуюся белую грязь, после чего принялся за обследование трупа отца Трубчека.

Анатомии в Гильдии Алхимиков уделялось особое внимание. Во-первых, из-за древней теории, утверждающей, что человек представляет собой микрокосм вселенной, хотя, когда видишь вскрытое тело, трудно себе представить, что вселенная внутри тоже красного цвета и хлюпает, стоит тебе потыкать ее карандашом. А во-вторых, волей-неволей изучишь человеческую анатомию, когда ею покрыта половина стен в здании. Некоторые опыты, проводимые новичками, давали поистине взрывной результат, после чего Гильдии Алхимиков приходилось ремонтировать очередную лабораторию, перед этим сыграв в увлекательнейшую игру под названием «Найди вторую почку».

Отец Трубчек погиб в результате того, что кто-то очень долго и сильно бил его по голове. Каким-то большим тупым предметом. Это и все, что можно было сказать[9].

Шельма внимательно осмотрел тело. Да, все чисто, никаких следов побоев, разве что пара кровяных потеков запеклась на пальцах. Но, вообще-то, кровь была повсюду.

Два ногтя были содраны. Трубчек боролся или, по меньшей мере, пытался защитить себя руками.