Он разглядывал Адель.

– Что? – спросила она.

– Вам никто не говорил, что вы похожи на Лиз Тейлор?

Она вздохнула:

– Говорили. Только я значительно старше, и глаза у меня зеленые, а не фиалковые.

– Издалека вас можно принять за нее.

Адель постаралась не подать виду, что ей лестно это слышать. Она удивилась, что он сравнил ее с Лиз, поскольку выглядела сегодня не лучшим образом.

– Расскажите мне о себе, – приказал он, когда принесли фрикасе из телятины.

Адель посмотрела на свою тарелку. Она была голодна, когда делала заказ, но теперь не представляла, как станет есть.

– Я замужем, – начала она.

– Ну да. Это очевидно. – Он многозначительно посмотрел на кольца на ее левой руке, затем с удовольствием принялся за еду.

– За врачом. У меня двое сыновей, как я уже сказала.

Вилку он держал в правой руке – на американский манер. Махнул ею в сторону Адели:

– И?..

Она помолчала, обдумывая, что сказать дальше.

– Это все.

Никогда она не чувствовала себя такой скучной. Что еще она могла сказать? Она была домохозяйкой и матерью, и даже эти обязанности с нее практически сняли.

– Что ж, – продолжил он. – Вам, несомненно, нужно как-то это исправить.

Адель вдруг поняла, что даже не знает его имени. И разозлилась. Какое право он имеет вот так судить ее?

– У вас хватило наглости помешать моему ланчу и высказывать обо мне суждения. Да кто вы в самом-то деле?

Он ухмыльнулся. Положил вилку.

– Простите. Вы правы. Джек Моллой.

Он протянул руку.

Она пожала ее.

– Адель. Адель Рассел.

Сердце у нее забилось быстрее обычного. Она отняла свои пальцы, потому что при соприкосновении с рукой Джека Моллоя ее словно током ударило, такого с ней никогда раньше не бывало.

Она не испытывала подобных чувств, когда познакомилась с Уильямом. В то время она считала его ухаживания страстными. Она просыпалась в волнении, не в силах дождаться следующей встречи. В день их свадьбы ее переполняло ощущение счастья. Она всегда смотрела на него, когда они занимались любовью, и это казалось ей правильным.

Однако с Уильямом она никогда не испытывала ничего подобного. Адель ощутила опасность, настоящую опасность.

Джек наполнил их бокалы, разливая вино не глядя, как беспечный король на пиру.

– Вы американец, – сказала Адель. – Да?

Она не была уверена, но он говорил с явным акцентом.

– В самую точку, – ответил Джек. – Но я женился на девушке из очень английской семьи. Далвертоны. Вы их знаете? «Фамильное гнездо» находится в Оксфордшире.

Он намеренно произнес это с преувеличенным акцентом.

– Не знаю, – ответила Адель.

– Моя жена очень богата. К счастью для меня.

– Это ужасно.

– Почему?

– Ужасно жениться на ком-то из-за денег.

– Я этого не говорил. Я женился на Розамунде, потому что она ослепительно красива. И гораздо умнее меня.

Внезапно Адель почувствовала себя ничтожной. Она была уверена, что поблекнет в сравнении с Розамундой.

– Каков же ваш вклад в брак? – нашлась Адель.

Он засмеялся:

– Мое блестящее остроумие. И обаяние. Я торгую произведениями искусства. Привожу домой на ужин голодающих художников, а полгода спустя они получают за свои картины больше, чем когда-либо могли мечтать. Розамунда находит удовольствие, участвуя в этом.

– Так что же вы делаете здесь?

– Я возвращался из Корнуолла. Нужно было съездить подбодрить одного из моих протеже. А я никогда не могу проехать мимо распродажи, мало ли что. – Он взял бокал и посмотрел на Адель. – Что вы здесь делаете?

Она не знала, как ответить.

– Надо было чем-то занять себя.

Она посмотрела в свою тарелку. Ей хотелось сказать ему о том, какой опустошенной она себя чувствовала, какой бесполезной, но подумала, что он уже все понял.