Пацан одет в простую полосатую футболку и модные цвета хаки шорты по колено, сбоку карманы – у меня примерно такие же есть.

Малой настороженно косится на меня, и в этот момент улыбка с его губ сходит, он хватает Марину за руку и даже как-то немного отступает назад. Глядит на меня с неприязнью, настороженно. И я понимаю, что смотрю на него слишком пристально.

Я почему-то думал, что он маленький еще. Ну то есть как маленький… настолько, насколько это возможно.

А он уже вон какой!

– Привет, – давлю из себя улыбку, но малец отчего-то еще шаг назад делает. Боится, что ли? Я решаю присесть на корточки. Завороженно разглядываю ребенка.

Шапка густых отросших волос. Недовольно поджатые губы, прямой нос. И внимательные глаза, а брови ну очень светлые. У парнишки такой осознанный взгляд… смотрит он жуть как осмысленно. Как взрослый.

– Привет, – отзывается нехотя.

– Меня Тео зовут, – представляюсь настороженно. Он только на меня реагирует затравленно или на всех остальных тоже?

– Ясно, – рубит малой на корню наш разговор и смотрит на Марину.

– Это Тим, мой сыночек, – Марина гладит его по голове.

– Нам надо за пирожки заплатить, – напоминает Тим.

Марина сначала дергается, но под моим не терпящим возражения взглядом останавливается.

Я шагаю к продавцу, прошу рассчитать. Прикладываю карту к терминалу.

– Спасибо, что помогли.

На стол кладу тысячу, накрываю ладонью, двигаю к парнишке. У того благодарно загораются глаза. Он с кивком принимает купюру.

Опытным взглядом я подмечаю чистоту полок и витрин, толстый блокнот для записей, объемный журнал, на виду упаковка черных перчаток, а за спиной парня на полу корзина для мусора. Наполненная использованными перчатками. Значит, действительно пользуется ими. Сам парнишка-продавец выглядит опрятно и располагающе.

Я, не прислушиваясь к тому, как Марина щебечет с сыном за моей спиной, сую продавцу свою визитку со словами: «Если работа потребуется, – обращайся».

– Все. Теперь никто никому ничего не должен. Можем ехать, – заявляю нетерпеливо и вновь торможу от невысказанного протеста на лице ребенка.

– Куда?! – он начинает переживать.

Что опять не так? Весь в маму: что бы я ни сделал – все не то.

Марина спешит на помощь:

– Домой, Тим. Тео мой друг, и он очень меня выручил, привез к тебе.

Тим только недоуменно хлопает ресницами, но следует за матерью.

К тачке он подходит медленно, выглядит загруженным и удрученным. Совсем сникает. А я не выдерживаю:

– Ты что грустный такой? – спрашиваю. Может, и вышло немного резко, но я плохого ничего не имею в виду. Пацан молчит. – Мороженое хочешь?

– Я не люблю мороженое, – наконец откликается он, пусть и нехотя. А я реально офигеваю. А что, есть дети, которые не любят мороженое?!

– Тео, спасибо тебе большое за помощь. Мы дальше сами… ладно? – последнее слово она произносит с сомнением и так, словно надеется на мое благоразумие, брови же мои лезут на лоб. Она меня вновь прогоняет?!

– В смысле? – пытаясь сдержаться, уточняю я.

– До дома недалеко, мы прогуляемся.

– Серьезно?!

– Тео… – осторожно проговаривает одними губами.

Она пытается вразумить меня говорящим взглядом, но хрен там!

Если бы малого тут не было, Марина б меня уже заклевала, чтоб я не лез к ней, но сейчас она в невыгодном положении. Я упрямо склоняю голову набок, упорствуя взглядом. Хочет устроить сцену – пожалуйста. Я не съеду с темы.

Одному богу известно, почему именно она иглой вошла в сердце, ведь было много других. Разных. Но таких, как она, – никогда больше.

– Ты пригласила меня, – наглею. Пусть отнекивается при сыне, мне-то что? – Чай попить с вами. Забыла уже?