Я заняла переднее сидение и сразу же пристегнулась.

«Оливия, пристегнись, пожалуйста.»

И эта фраза из уст мамы постоянно всплывает в моей голове, когда я касаюсь ремня безопасности. Если бы я тогда заупрямилась и не пристегнулась, то помимо ожогов точно бы получила множество переломов и вообще вряд ли бы выжила в той страшной автокатастрофе.

Дядя Джозеф завел двигатель, и мы тронулись с места. Перед машиной автоматически открылись ворота, и мы выехали с территории дома, выезжая на дорогу.

Я облизала иссохшие губы, ощущая, как в груди начинает быстрее биться сердце. А все из-за навязчивой мысли, которая засела в моей голове. Я начала сильно переживать, не решаясь задать волнующий вопрос дяде, который своим существованием в моей голове разогнал кровь по моим венам, и я ощутила прилив жара.

Я сглотнула и сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

– Дядя Джозеф?

– Да?

– Ничего пока не известно?

Дядя понял, о чем я хочу его спросить. Иногда я чувствую вину за то, что вообще спрашиваю у него про дело об автокатастрофе, но мне больше не кому было обратиться за помощью. За двенадцать лет мне до сих пор неизвестно, кто же виноват в случившемся. Кто отобрал жизни моих родителей и просто эгоистично исчез после своего преступления. Не имея в руках правды, я не смогу успокоиться и оставить все как есть.

Дядя Джозеф остановился, когда загорелся светофор. Он крепко сжал руль.

– Нет, дочка. Мой друг юрист копается в этом деле и делает все возможное. Но когда нет зацепок, это очень тяжело.

– Но чья хотя бы машина влетела в нашу? Почему нельзя использовать эту зацепку? Если узнать кто автовладелец, то впоследствии можно узнать и виновника.

Мой язык развязался, когда я в очередной раз услышала… Ничего не услышала! В очередной раз пустота. И это выводит меня из себя.

– Было бы действительно очень просто, – согласился со мной дядя и поехал дальше, когда загорелся зеленый. – Но очевидно этот человек из богатых слоев, которого смогли отмазать и скрыть. Вторая машина просто никому не принадлежит.

Я выдохнула и опустила голову. И снова неизвестность, которая ломает меня и питает мое отчаяние. Борьбы очень много в моей жизни, и она практически ни к чему не приводит.

– Мне очень жаль, дочка. Надеюсь когда-нибудь получится все выяснить.

Я просто закивала. Так продиктовали остатки моего самообладания, толкающее на дальнейшую борьбу.

– Спасибо.

Далее мы с дядей ехали молча. Он довез меня до компании, а сам уехал до своей работы – в университет, в котором учится Айлин на журналиста. Дядя Джозеф – профессор на кафедре журналистики.

Я подняла голову и посмотрела на высокое серое здание, окна которого сияют на солнечных лучах, словно те же бриллианты, из которых данная компания создает украшения. Я глазами прошлась по высеченной золотой вывеске «Goldman Jewelry» над входом в здание и улыбнулась.

Когда я стояла перед этим зданием впервые, готовая войти как новый сотрудник, мое сердце рвалось на части от восторга, который не помещался во мне. Мне хотелось визжать и прыгать на месте от счастья. Компания рассматривала мое резюме два месяца, и я уже за этот срок отчаялась, не питая больше надежды работать в успешной ювелирной компании, ведь указала в своем резюме, что только заканчиваю университет. Но мне позвонили и вернули эту надежду, добавляя к ней еще необъятную радость.

Я выдохнула и вошла в здание, не снимая с лица своей фирменной улыбки. Все свои личные переживания, проблемы и страхи я оставляю за пределами этого роскошного здания. Здесь я для всех сотрудников задорная, позитивная и яркая Оливия Эддерли, не знающая проблем. Здесь я показываю лишь часть своей истинной личности.