Приподнявшись в очередной раз, он задел дипломатом работягу, сидящего спереди. Тот тут же пообещал дать ему «в тыкву, ежели еще хоть раз». За военного заступилась какая-то тетка, обозвав работягу алкашём. Мужик, видимо и так был на взводе, вскочил, чтобы дать леща хоть кому-то, в это же время военный решил окончательно покинуть место газовой атаки, его дипломат подвернулся рабочему, тот его схватил и швырнул в окно. Окно в дребезги, дипломат вылетает и разбивает лобовое Жигулей встречного направления, водитель легковушки в панике выворачивает руль и врезается в автобус.В автобусе гробовая тишина, легкий ветерок приносит свежий воздух.

-Хорошо, что мы уже приехали. – тихо шепчет мама и под шумок выводит меня из-под обстрела.

         Мы на всех парах несемся в комиссию и отдаем требуемый документ. Мама сияет, как медный таз. Домой идем пешком.

          С этого момента началось наше свободное плавание в лагере.

           В принципе, мне понравилось. Дико раздражал только ранний подъем и зарядка на улице в любую погоду. Через пару дней от начала смены я решила, что хочу быть председателем отряда. Когда Манюня спросила, зачем мне это? Я честно ответила: «чтобы не спать в сон час». Именно в это время проходило обсуждение всяких лагерных мероприятий. По сути ничего сложного делать не нужно было. Я служила передающим. Там послушала, здесь передала. Остальное время свободна. В конце смены получила грамоту и кем-то разрисованную разделочную доску. Подозреваю, что этот шедевр вышел из-под кисти одного из юных дарований, посещающего местные кружки.

             Сложности начались во время второй смены. Неожиданно у меня появился соперник, возжелавший то же положение в иерархической лестнице нашего отряда. Звали его Сема. Он был выше меня на голову и занимался самбо. В эту смену у меня сложилось впечатление, что лучше всего в жизни я придумываю новые способы самоубийств.  Хотя, в общем-то, ничего не предвещало…

          Как только я объявила о своем желании снова стать председателем отряда, Семен тоже заявил о схожем намерении. Проголосовать за кого-то дети не могли, поскольку ни меня, ни его не знали. В защиту своей кандидатуры я предъявляла опыт управления в предыдущей смене, Семен – опыт председательства в школьном пионерском комитете. Не придя к консенсусу, испепеляли друг друга взглядами.

         На следующее утро я, чертыхаясь и плюясь, отмывала с себя и с пижамы засохшую зубную пасту. Решила, что в нашу палату незамеченным больше никто не проникнет. Вечером мы взяли у уборщицы ведро, наполнило водой и кое как поставили на дверь. Поговорку про снаряд и воронку я тогда не знала. Будить нас пришел физрук. Самое страшное, что ведро не перевернулось, а просто рухнуло ему на голову… Надежда попасть на вожделенное место таяла на глазах.  

            Неожиданным было продолжение. Нам отомстил Анатольиваныч, физрук. Он подговорил нашу вожатую рассказать жуткие истории про привидения со светящимися глазами, и пьющими кровь у спящих людей. Не повлиять на детскую неокрепшую психику это не могло, мы не спали, поглядывая периодически в окно, а то мало ли что. Ночью я пошла в туалет. Выходя, мельком посмотрела в окно и дико заорала. В распахнутых створках стояло что-то белое, со светящимися глазами и кровавым ртом. Орала я качественно, поэтому проснулся весь отряд. Выскочив из туалета, рванула к девочкам и в этот же момент распахнулась дверь мужской палаты, огрев меня по лицу. В проеме стоял Сема.  

        Под утро на месте удара появился сине-черный фингал. Как оказалось, приведением, напугавшем меня, был скульптор наших тел - Анатольиваныч. Как он это сделал – не знаю, и знать не хочу. Настроение было ниже плинтуса. Не хотелось не только быть председателем отряда, но и пребывать здесь, душа требовала срочно покинуть это скорбное место. О чем я не преминула рассказать маме в письме.