Нет-нет, только не это! Пусть чувствует, тут я запретить не могу! Пусть чувствует, только ничего об этом не говорит! Мне казалось, что стоит только услышать его признание, сразу нужно будет реагировать, сказать правду, а мне и обидеть не хотелось, и жалко его было, и страшно услышать от него то, что и сама думала о себе, вот эту конкретную фразу: "Зачем тогда морочила голову столько времени?" Пусть потом скажет - в другой раз, завтра, не сейчас только! 

    - Никита, - прервала его, беря руку в свои. - Не нужно, пожалуйста! 

    - Почему, Полина? Мы уже два года встречаемся! Два года! Сколько раз за это немалое время ты позволила мне себя поцеловать? Только не так, как обычно, словно мы в детском саду, блин! По-настоящему, сколько? Десять! Десять долбанных раз! Я каждый из них помню, как будто вчера было! 

     - Никита... 

     - Не понимаю! Ты мне нравишься! Очень. Мне нужно знать, что я небезразличен, что ты тоже ко мне что-то чувствуешь. Иначе... 

    - Никита, может, нам лучше расстаться? - сказала я, проигнорировав свое недавнее желание подготовить его, как-то мягко это сделать. Нет, я так не умею - меня хлебом не корми, дай только с плеча рубануть! 

    И он замер, неверяще всматриваясь в мои глаза. Потом, когда пытался и не мог сразу нашарить ручку, чтобы открыть дверь, повторял одно и то же:

     - Вот так, да? Вот так! Да как ты... 

    По этим неловким движениям, по слезам, которые явно слышались в голосе парня, я поняла, что перегнула палку, что обидела и, наверное, он очень расстроен. И, выскочив из машины, бросилась вслед за ним. И каково же было мое удивление, когда, раньше меня подскочив к костру, Никита позвал Мириам! Остановившись шагах в десяти от компании, я наблюдала, как они отошли чуть в сторону и начали о чем-то шептаться. Жалуется ей на меня, что ли? Или утешения просит? Странно. Но, с другой стороны, раз ему есть у кого искать утешения, значит, я могу сильно не переживать! И, почувствовав настоящее облегчение, я пошла к костру и уселась на свое прежнее место. 

    Пиво, тут же сунутое в руки все также болтающим Лехой, я незаметно отставила в сторону - я и без него замерзла. Да и в горле было неприятное ощущение сухости, такое, будто вот-вот разболится, задерет, не давая возможности нормально глотать. Неужели успела простудиться?

   Вслушалась в разговор. Как всегда вещал Ушаков:

    - И когда она лежала при смерти, никто в комнату не заходил. Иначе ведь передала бы, как пить дать, передала бы свою силу! А ночью, когда умирала, вой страшный по всей деревне слышался! Утром, когда соседи пришли проверить, жива ли она, вы не поверите! Половина крыши с этого дома лежала в огороде! 

    - Хочешь сказать, что умирающая старуха смогла крышу разворотить и в огород выбросить? - недоверчиво рассмеялся Вадим. 

    Олька прижалась ко мне сбоку и просунула свою руку под мой локоть - тряслась вся, как осиновый лист. Напугали девку! Я, конечно, слушала краем уха, но особо не вникала - сейчас больше занимал вопрос, что может быть общего у Никиты и Мириам. А еще интересно стало, почему Андрей на уход своей девушки внимания не обратил - не ревнует что ли? Или может, он в курсе, что за отношения могут связывать его друга и эту... красавицу? Я уже было решила подсесть к брату и спросить у него, но следующие Лехины слова заставили даже меня замереть от страха:

    - Можете смеяться и не верить мне, но потом, когда моя бабушка свой же дом, а точнее, тот дом, который на его месте стоял - этот-то она вместе с дедом построила, выкупила у родственников бабы Маши, долго священника искала, чтобы его освятить - никто идти не соглашался. И все равно, даже после освящения много странного происходило в нем. Кошка, например, сюда и на порог не входила!