А потом в этой дикой тишине вдруг раздался скрип половиц! Негромкий такой, вкрадчивый и, самое главное, не понятно откуда доносящийся - то ли в правом углу скрипело, там, где днем, я помнила, стол стоял, то ли в коридоре. Словно тот, кто ходит, решиться не мог, куда ему направиться... к кому подойти! 

   - Оль, - сказала решительно. - Леха это! Больше некому! Снабжает свою историю достоверными фактами! 

   - Тише ты, - подруга вцепилась в меня еще крепче. - Не привлекай внимания! Говори шепотом, пожалуйста! 

   Глаза начали привыкать к темноте. Я уже различала очертания предметов, видела наши сумки, брошенные на полу у стола, одежду на спинке стула. Посмотрела на кровать и на саму Ольгу. И вздрогнула, разглядев очертания еще одной фигуры под одеялом сбоку от подруги. 

     - Олька, а кто э-это с нами спит? - прошептала еле слышно. По тому, как крепко и резко Олька обхватила меня руками, я догадалась, что она тоже не знает! Нащупав вмиг задрожавшими руками на тумбочке возле кровати телефон, я включила его и направила свет на фигуру, с головой укрытую одеялом. По вороху черных кудряшек на подушке догадалась почти сразу, кто у нас с Недошивкиной примостился третьим! 

    - Мирка что ли? - я и обрадовалась и удивилась одновременно. - А Андрей тогда где? 

   - Фух, точно! Ее волосы! Дрыхнет зараза! А Андрюхе плохо стало. Я еще сидела с ними тогда. 

    Как плохо? Ужас перед скрипящими половицами, да и вообще, перед всем потусторонним, что было или могло быть в этом доме ли, в этом мире... Все исчезло, вытесненное безумным страхом за жизнь Андрея. Я даже не спросила, где он и почему меня не разбудили, про куртку забыла - вскочила, подсвечивая себе путь телефоном и, отметив про себя, что сейчас четыре часа утра, и если что, если его спасать нужно, никто из деревенских жителей в такое время просто не откроет двери, бросилась бежать сначала в вип-комнату, где, помня расположение выключателя, от входа направо щелкнула кнопкой. Встревоженные Вадим и Леська, растрепанные и помятые, закрутились, усаживаясь в кровати. Больше никого в комнате на было. 

    По внешнему виду Вадима я сразу поняла, что спрашивать его об Андрее бессмысленно - он, похоже, сейчас спросонья не понимает даже, где находится сам. Просто вырубила им свет и побежала дальше, не слушая что мне там говорит в спину Олька, так и не нашедшая в себе смелости вылезти из обманчивой безопасности постели. 

    Я понимала, конечно, что, наверное, Андрею стало лучше, иначе ребята так спокойно спать не пошли бы, но знала, что заснуть все равно не смогу, пока не увижу его, живого и невредимого, собственными глазами. 

    Во второй комнате спал Никита почему-то в одних трусах и поверх покрывала. Андрея там тоже не было... 

    Может, он в машине? Один? А где Лёха? С ним? А вдруг с ним что-то случилось? А вдруг... Слезы побежали по лицу, стоило только представить себе, что... Нет-нет, с ним все в порядке! Подсвечивая себе фонариком, я сунула ноги в чьи-то кроссовки, те, которые были самыми большими, чтобы времени не терять, и понеслась к машине, надеясь, что он все-таки там. 

    Было темно. Но уже не так беспросветно и абсолютно, как раньше, а по-другому, по-утреннему темно - небо чуть посерело, и из холодной серой дымки проступали контуры предметов и очертания построек. Неприятно шаркая огромными для меня чужими кроссовками, я неслась к машине. И, наверное, занятая мыслями об Андрюше, не заметила бы ничего, если бы сбоку от того места, где был вечером костер, у стены какого-то сарая, вдруг не стукнуло что-то металлическое.