В первый же день переступив порог Зала Королей, Руэри решил, что обязательно сменит интерьер. От отделанных перламутром стен, по которым скользили золотистые солнечные лучи, у него рябило в глазах. Витражи под потолком были устроены так, чтобы стоящий в центре зала перед ликами владык не мог разглядеть их лиц – только сияющие нимбы вокруг голов.
Руэри оценил приём. Он сам когда-то стоял на этом месте и отвечал перед судом. И ещё Руэри вовсе не был уверен, что хочет поступать со своими посетителями, как те, кто занимал королевские места до него.
Сейчас витражи были занавешены плотными пологами, и в зале королей царил мягкий сумрак. Белые подлокотники тронов в таком освещении казались пожелтевшими от времени.
Руэри сидел, подставив руку под щёку, и слушал обвинения, предназначенные скорее для ушей его брата.
– Принцесса Айрен виновна в гибели моей возлюбленной.
– Принцесса Айрен истребила всю мою семью.
– Принцесса Айрен убила моего отца.
– Принцесса Айрен лишила меня руки.
– Принцесса Айрен должна быть проклята.
– Обесчещена.
– Казнена.
«Принцесой» Айрен стала сразу после того, как перестала быть «Верховной королевой». Потому что называть её «отступницей» в присутствии настоящего Отступника было опасно для жизни. Потому что называть её «королевой» в присутствии нового Верховного Короля никто бы не осмелился. Потому что никто из присутствующих не нашёл для неё иных слов.
Руэри слушал молча.
Каждое новое обвинение пронзало грудь раскалённой иглой.
Он помнил, как то же самое говорили про него самого.
И будь на месте Айрен даже кто-то иной, Руэри не хотел бы слышать все эти слова. Тем более больно становилось от того, что речь вели о той, кого он любил больше всех остальных бессмертных и больше всех остальных людей.
– Ты не сможешь долго удерживать их напор, – повторил Си, склонившись ещё ближе к плечу короля.
– Ты решил сменить имя с Ястреба на Горевестника?
Сигдха вздохнул. Он знал, что Руэри не любит, когда его пытаются остановить. Однако ответить на горькую шутку не успел. В одном из боковых коридоров, убегавших из Зала Королей, показалась смутная тень. Руэри с советником обменялись взглядами, и второй поспешил раствориться среди других слуг, чтобы выяснить – что произшло.
Не прошло и минуты, как он вернулся назад. Лицо его было белым как мрамор и мрачным как смерть.
– Больше не называй меня Горевестником, – тихо сказал он, склонившись к плечу друга.
– Что?
– Принцесса Айрен совершила побег.
Глава 6
Айрен бежала со всех ног. Босые ступни, шлёпая о влажную землю, то и дело увязали в грязи. Сапоги с неё сняли в самый первый день в тюрьме, а теперь, едва стемнело, зарядил дождь.
Пэйдин едва успевал подхватывать госпожу и упрямо тащил её вперёд.
Проспав несколько часов после ухода Руэри, Айрен проснулась в темноте.
Ей не хотелось открывать глаза. Не хотелось видеть, где она. Вспоминать о том, что со всех сторон её окружают стены Одинокого дворца.
На губах ещё чувствовался сладкий привкус губ Руэри. При одной только мысли о том, что они делали вчера, сердце Айрен застучало сильней.
Она инстинктивно поднесла руку к губам и в это мгновение поняла, что запястья свободны от пут.
Пленница широко распахнула глаза.
Камера не была сном. Она лежала на боку на узкой кровати, укрытая пуховыми одеялами. Несмотря на отсутствие окон, в ту секунду это место показалось ей почти уютным.
Айрен повернулась на спину и остановила взгляд на потолке, уже иначе пытаясь осмыслить, что произошло.
Все прошедшие дни она была в таком отчаянии, что думалось с трудом. И без того непростой мир рухнул, превратившись в гору осколков. Тюрьма. Руэри. Колючая ненависть в его глазах.