– Не важно, – отмахнулась она. – Ты был под действием мощного седативного препарата…

 – Чего?

 – Успокоительное тебя вырубило! – всплеснула руками Крис. – Так понятней?

 – Сразу бы так и сказала, – буркнул Серый и насупился. – А то принцесса… Аврора…

Он развернул бумажонку, и глаза побежали по ровным строчкам…

«Дорогой Сергей!» – писала Верочка крупным округлым почерком.

Чудеса! Целое письмо накатала. Давненько он писем не получал. Давненько…

Пока служил, ему писала Лиза. И письма начинались сладко. Так сладко, что даже мёд в сравнении казался горьким: «Дорогой», «Серёженька», «Любимый мой», «Родной»… А заканчивались так вообще слаще сладкого: «Я жду тебя…», «Я всегда буду твоей…», «Возвращайся живой!»…

Она клялась, что будет любить до последнего вздоха…

Она клялась, а он верил и целовал, засыпая в обнимку с автоматом, её порядком измятую фотографию…

Дурак…

Вера и Хворов зацепок не обнаружили. Баро Алмазный с посторонними в контакт не вступал, и его родные тоже. Никто чужой в Калиничи не приезжал. Даже беременную шестнадцатилетнюю девчушку, четвёртую жену барона, наблюдал не врач, а мать Баро – жуткая старуха, которую все считают ведьмой.

«Накосячил я, – понял Серый и нахмурился. – Первенец – вот кто потенциальная жертва. Именно первенец, и никто другой. А я… натворил дел в этом сраном Арбузе. Вспомнить стыдно…».

С Герой Алмазным в ту ночь была девица. Совершенно точно. Сергей заскрипел мозгами: как же она выглядела, чёрт её дери! Насилие над памятью результатов не принесло – кроме красного платья на ум ничего не шло, хоть ты тресни. Хитрый, кстати, ход. Алое платье, как отвлекающий манёвр: окружающие запомнят яркий цвет, а внешность обладательницы наряда забудется на раз-два. Все так и будут говорить – девушка в красном. Красивая стройная длинноногая девушка в красном…

Он вдруг понял, что Крис внимательно наблюдает за ним.

 – Плохие новости? – спросила она лишённым эмоций голосом.

 – Да так… – Он скомкал лист и встретился с ней взглядом. – Ты читала?