Мои глаза и правда отличались от глаз всех, кого я знаю, от глаз всех, кого я когда-либо видела. Поначалу окружающие с опаской ко мне относились, но после все привыкли. К тому же большую часть годы мы с папой проводили в небольшом городке - Раксе, расположенном на побережье, приезжая в Риго только зимой, на праздник всех стихий, который отец не имеет права пропускать. Бывает, правда, что он уезжает на совет лоров, но случается это довольно редко и меня с собой лор Иллариот не берет в эти дни. А в Раксе жителей не так много, все друг друга знают, и меня давно никто не боится.

- Отец, - подняла глаза на единственного близкого мне человека. – Это правда?

- Разве я когда-то тебя обманывал? – серьезно спросил он, пересаживаясь поближе ко мне. Нежно провел пальцами по моему лицу, чмокнул в лоб и прижал к себе.

И вот тут это случилось впервые. Потом, позже мне расскажут, что мои глаза из агатово-черных вдруг стали белесыми, будто затянувшись дымкой, а вся я замерла, пронзенная происходящим. Тело одеревенело, в голове проносились образы, которые никак не могли быть воспоминаниями. Я видела кусочек чужой жизни. Точнее, смерти. На моих глазах мой отец, горячо любимый мною и всеми домочадцами, справедливый и добрый лор, настоящий пример для меня падал на землю, сраженный жестокой рукой. Высокий золотоволосый хитар в белоснежном богатом одеянии с насмешкой наблюдал за тем, как глаза моего отца гаснут, как жизнь покидает его.

- Нет! – забившись в чьих-то руках, срывая голос, закричала я. – Папа, нет!

- Ниара! – встряхнул меня отец, отстраняя, с тревогой вглядываясь в мое лицо. А я смотрела на него невидящим взглядом и не понимала ни где я, ни что только что случилось. Перед глазами все еще стояла страшная картина с безжизненным отцом, с потухшим взглядом дорогих глаз. – Дочка, что такое? – отец в волнении сжимал кулаки, глядя на меня с нескрываемой тревогой.

- Папа? Ты жив? – все еще под впечатлением от уведенного, неверяще спросила я, проводя по родному лицу ладошкой. Прижалась крепко-крепко, а слезы сами собой так и лились из глаз.

- Дочка, ты меня пугаешь, - охрипшим голосом признался отец. – Что заставило тебя так страшно кричать?

А я испуганно замерла и не знала, как рассказать о своем видении, что это вообще было такое? Почему вдруг столь жуткая картинка родилась в моем сознании?

- Я не хочу об этом говорить! – отчаянно замотала головой. – Не хочу!

- Все, все, - отец крепче прижал меня к себе и успокаивающе поглаживал по спине, пока я не забылась тяжелым сном.

Но сон не нес отдыха, не нес облегчения и забвения. Все мои ночи стали одним сплошным кошмаром. Остаток этой ничем не отличался от ее начала.

Снова, стоило только погрузиться в пучину сновидения, как мне пришлось отчаянно сражаться за свою жизнь. Снова меня преследовало знакомое уже ощущение неприятия, ужаса, липкого страха, от которого перехватывает дыхание… И в этот раз я проснулась от горячей боли полоснувшего по шее лезвия.

- Охх! – резко подскочила, прижав руки к горлу. Будучи все еще под впечатлением от увиденного, будучи вся объята единственным желанием, единственным стремлением – спасти свою жизнь оттолкнула обнимавшего меня мужчину и соскочила с кровати.

- Ниара? – мужчина вопросительно смотрел на меня. А вот я на него с ужасом.

Разглядывала его как в первый раз. Образы из сна, воспоминания, все настолько перемешалось, что я не смогла сразу определить границы реальности. Я испытала страх, страх, что я сошла с ума. Ведь не может же в сознании быть две реальности.